Недотрога
Эбби Грин


Итальянские мужья #86






Алиса должна помочь своей сестре, попавшей в беду. Виноват в ее злоключениях богач Д'Акьюани, так пусть он и расплачивается — хотя бы деньгами. Вот только не попасть бы в сети этого неотразимого итальянца и самой Алисе…






Грин Эбби

Недотрога





ГЛАВА ПЕРВАЯ


— Я совершенно уверен, что, будь у меня хоть какой-то шанс стать отцом, уж я бы об этом знал. И уберите от меня свои руки.

Заступая дорогу этому человеку, Алиса Паркер сама поражалась смелости своего поступка. Свирепая красота находящегося перед ней лица поражала. Ее бедная усталая голова с трудом переводила впечатления в слова. Высокий. Плечистый. Темноволосый. Сексуальный. Мощный. Сексуальный. Мощный.

Холодные и темные, как ночь, глаза смотрели с такой надменностью и непоколебимой уверенностью, что она — и ее абсурдные обвинения — съеживалась на глазах. Его взгляд должен бы обратить ее в лед… но Алисе не было холодно. Скорей жарко. Очень даже жарко.

Онемев, она могла лишь смотреть, как он брезгливо отцепляет ее побелевшие от напряжения пальцы от своего пиджака, поворачивается и шагает к громадному зданию своей лондонской конторы — не удостоив жалкую фигурку, оставшуюся позади, повторным взглядом.

Попытка Алисы заставить ее выслушать позорно провалилась.

Ее окружили здоровенные охранники. Сама не понимая как, она оказалась на улице, под проливным дождем. Случившееся виделось словно в тумане… или дурном сне…




Алиса сдвинула брови. К несчастью, тот день неделю назад не был дурным сном. Чем, как не суровой действительностью, можно объяснить то, что она сидит сейчас в нанятой машине у входа в роскошный отель, стоящий на берегу озера Комо в Италии? Она еще не оправилась от простуды — результат той прогулки под дождем. Данте Д'Акьюани отказался слушать ее тогда, но не станет — не сможет — отказаться теперь…

Солнце давно зашло, но небо лишь потемнело, оставаясь синим. Волшебное мгновение смены дня и ночи пришло и миновало незамеченным. Отель через дорогу сиял огнями, служа дополнительным украшением чудной ночи.

Алисе было страшно. Она пыталась не дать страху полностью завладеть собой. Входили и выходили роскошно одетые люди — но все не он. На секунду она прикрыла глаза. Все тело ныло от усталости. Недолго и сломаться — у нее не было времени выспаться, перевести дух. Последние дни она жила как в тумане. Ее поддерживали злоба на него за грубую отповедь и стремление добиться своего.

Единственное решение, в сотый раз повторила она себе, — принудить его признать свою ответственность. Сознаться, что именно он отец будущего ребенка ее сестры. Воспоминание о бледном личике сестры отдалось болью в груди. Алиса закрыла глаза, но образ стал четче — теперь ясно виднелись трубки и провода, обматывающие все тело.

Глаза Алисы защипало. Если с сестрой что-нибудь случится… Нельзя этого допустить. Она впилась взглядом в портал отеля. Ей нужны деньги на лечение Мелани, значит, надо внушить Данте Д'Акьюани: нашкодил — плати. Он их единственный шанс.

Попав в страшную автокатастрофу по дороге к этому человеку, Мелани чудесным образом выжила. Но полученные повреждения в совокупности с беременностью… Мелани жизненно необходим специалист, имеющий опыт ведения беременных с травмами. В Лондоне такой есть, но его услуги стоят немало.

Не имея семьи или друзей, способных оказать финансовую поддержку, какой выход она могла найти? Ей оставалось единственное решение. Больничная медсестра, старинная подруга Алисы, заверила ее, что состояние Мелани стабильное и ее можно на некоторое время оставить. У нее появилась возможность сделать эту отчаянную попытку.

Алиса снова взглянула на украшенные замысловатой резьбой двери, боясь, что пропустила Данте. Никого. Сегодня ей уже пришлось преследовать его — от ворот виллы сюда. Здесь он встретился с очаровательной брюнеткой. Можно только догадываться, чем они сейчас занимаются и повезет ли Данте ее к себе на виллу или останется тут на ночь. Алиса прикусила губу. Будем надеяться, что не повезет — ей нужно застичь его одного.

Краем глаза она заметила движение на дороге. Служащий подогнал ко входу низко посаженную серебристую машину. Ее глаза блеснули — его машину. А он — тут как тут. В нескольких шагах.

Черный смокинг, воротник рубашки расстегнут. Прекрасная брюнетка шла рядом в сверкающей чешуе платья. Вид у обоих немного встрепанный — ясно, для чего назначалась встреча.

Алисе хотелось бы ощутить отвращение, но почему-то не получалось. Ей было не по себе. Как любая заботливая, любящая старшая сестра она считала Мелани красивой. И другие ее любили… но Алиса отдавала себе отчет, что сестра не относится к разряду женщин, на которых этот человек обратил бы внимание. Она — не его уровня. Алиса сдвинула брови. Вот почему он обошелся с Мелани так безжалостно.

Служащий открыл дверцу со стороны водителя. Данте Д'Акьюани оторвался от своей дамы, небрежно чмокнул ее в щечку и, сев в машину, дал служащему на чай и отъехал от тротуара.

Женщина стояла на ступенях с выражением комической досады на лице. Потом махнула рукой и исчезла там, откуда появилась. Лишь тогда Алиса очнулась и дрожащими руками повернула ключ зажигания. Что с ней происходит? И это притом, что ей требуется сконцентрироваться, чтобы вести чужую машину.

Со вздохом облегчения она увидела красный сигнал светофора и знакомые контуры мощного спортивного автомобиля перед перекрестком. Зажегся зеленый, и он тронулся вперед.

Как небрежно этот человек отделался от той женщины на ступенях отеля! Словно в насмешку над самой Алисой. Ему наплевать на весь мир. Он считает, что можно привести все вокруг в состояние хаоса, а после спокойно удалиться.

Ее телефон, лежащий на сиденье рядом, резко зазвонил.

— Просто следуйте за мной, — сказала она в трубку, — сами увидите.

На мгновение ей стало страшно, но она взяла себя в руки. Слишком много усилий потребовалось, чтобы выследить, в какой из своих роскошных особняков отправится этот человек на выходные, чтобы теперь отступать.

Дорога вокруг озера Комо являла чудные виды в любое время суток, но ей было не до пейзажных красот. Единственное, что притягивало ее взгляд, — огни машины впереди.

Они внезапно исчезли, Алиса напряглась. Приехали. Проклятие. Придется это сделать. Ради Мелани.

Заехав под присмотренное раньше нависающее над дорогой дерево, она ждала, пока подъедет вторая машина. Новость о беременности Мелани Алиса узнала от ее лучшей подруги. С того момента она жила словно во сне, действуя на автомате. Алиса постаралась поточнее вспомнить разговор с Мелани в больнице. Сестра цеплялась за ее руку, говорила с усилием. Сердце Алисы просто разрывалось.

— Мелани, родная, не мучай себя; тебе надо беречь силы.

Мелани покачала головой.

— Я должна тебе сказать. Я ехала повидать… поговорить с Данте Д'Акьюани… Он единственный…

— Мелани, — насторожилась Алиса, — что ты имеешь в виду? Это он? Он сделал это с тобой?

Связь между Англией и удаленной частью Африки, где до того работала Алиса, была эпизодической.

Мелани продолжала шептать:

— Я хотела сказать ему, что готова уйти из компании, сделать все, что он захочет, если только… Я была так расстроена, а тут грузовик… — Побледнев, она закрыла глаза, сильнее сжала руку Алисы. — Ты должна его найти, Лисси… Он нужен мне… о, Лисси, я так его люблю… а Данте отослал… а он мне нужен…

Потом у сестры начался бред. Но и так было ясно: он отослал ее. Это ведь очевидно.

Мелани ехала к Данте Д'Акьюани, владельцу корпорации, в которой она работала. Он ее обманул. Отчаяние лишило ее осторожности. Внутри у Алисы — все переворачивалось — она чувствовала и свою вину, ведь ее не было рядом с сестрой. Она сумела бы предотвратить, трагедию, если бы у нее была возможность звонить чаще. Единственное, что ей было известно, — Мелани встречается с кем-то с работы. Сообщения от сестры поступали крайне скупые — она старалась защитить человека, который, преспокойно украл ее сердце… ее невинность.

Не сумев связаться с подругой Мелани, которая, очевидно, знала больше, Алиса в поисках информации обратилась к помощи Интернета. Оказывается, служебные романы в корпорации Д’Акьюани грозили виновным увольнением — вот причина таинственности писем от сестры. Ну а сам владелец фирмы — лицемер высшей пробы…

Сзади хлопнула дверца машины. Алиса стянула непослушные волосы лентой, прикрыла их потрепанной бейсболкой. Взяв рюкзачок, убедилась, что телефон на месте и выключен, вышла из машины и направилась к двум ожидающим ее поодаль мужчинам.




Данте Д'Акьюани резко затормозил перед виллой. Какое облегчение! Выпрыгнув наружу, он поднялся по ступеням крыльца. Дом. Лучшее место в мире.

Ему вспомнились мольбы Александры взять ее с собой. Обещания, нашептываемые в ухо. Должно быть, ей они казались невероятно эротичными. У него же отбили последнее желание.

Плеснув себе вина, он вышел на террасу с видом на озеро. Несомненно, Александра Маччи — одна из красивейших женщин Италии. И она не скрывала, что желает Данте. Он поджал губы. Желает его денег. Все очевидно. Стоило ему приехать на озеро Комо, как она тут как тут с какой-то невнятной историей, объясняющей их случайную вроде бы встречу. Она доказала, что является силой, с которой стоит считаться. Он сам не заметил, как позволил уговорить себя заглянуть к ней в гостиницу пообедать, как разрешил соблазнить ее. Данте сердито пригладил волосы.

Что с ним? Никогда прежде он не жалел о своих поступках. Все всегда было заранее обдумано, все «за» и «против» учтены. Александра из разряда женщин, которые ему нравятся. Красивая. Ухоженная. Опытная. Ничем и ни с кем не связана. Ну, по крайней мере утверждающая, что ни с кем, цинично добавил он. Так почему произошедшее так ему неприятно? Кажется каким-то механическим, лишенным всяких эмоций?

А уж когда она пожелала поехать сюда… Его бросило в дрожь. Понятно, что ей не слишком понравилось остаться брошенной у отеля. Но женщины ее типа не очень ранимы. Переживет.

Поздравив себя с освобождением, он допил остатки вина. И услышал какой-то шум со стороны крыльца.

Данте насторожился. Давние воспоминания о полной опасностей жизни на улицах Неаполя внезапно ожили. Ерунда. Тут другой мир. От той жизни он надежно защищен.




Алиса пыталась выказывать миролюбие, но репортер и фотограф, привезенные ею, оказались куда агрессивнее. Алиса чувствовала себя как рыба, вытащенная из воды. Бедная экономка в ужасе пыталась закрыть собой дверь. У Алисы не было возможности воспользоваться итальянским разговорником, чтобы заверить ее, что она хочет только поговорить с Данте Д'Акьюани. С минуты на минуту надо ждать появления охраны, которая вышвырнет их вон.

Пусть даже им удалось проникнуть через щель в каменной ограде, высмотренную Алисой заранее, и пробраться через колючие кусты, охрана тут обязательно должна быть. Фотограф рванул к двери, по пути сбив бейсболку с головы Алисы. И тут дверь распахнулась.

Перед ними предстал Данте Д'Акьюани. Блистательный и импозантный. Темные глаза внимательно оглядели группу из трех человек, стоящую перед ним. Данте произнес несколько слов, и экономка юркнула ему за спину. Он вышел и закрыл дверь за собой.

Слова застряли у Алисы в горле. Как и на прошлой неделе, его присутствие подавляло ее. Узнал он ее или нет?

Выглядел он спокойно, но Алиса кожей чувствовала исходящую от него угрозу. Скрестив руки на груди, он словно показывал: по ближайшему рассмотрению решено, что эти люди угрозы не представляют. Взгляд его упал на нее. Сердце ее замерло.

За спиной раздался голос репортера:

— Синьор Д'Акьюани, вы знаете эту женщину?

Первый всплеск гнева, вынесший Данте на крыльцо, спал. Местных папарацци он знал. Мелкая шушера. Злило его теперь только вторжение на его территорию. И виной всему эта дамочка. Он снова оглядел ее с ног до головы. Внешность показалась знакомой.

На прошлой неделе. У лондонского офиса. Она там была. Пряталась за колонной, чтобы выскочить в последний момент. Он едва не сшиб ее с ног, до того она миниатюрна. Прошлое впечатление оказалось верным, удивив его своей остротой, он не отдавал себе отчета, что так хорошо ее рассмотрел.

Он скользнул глазами по ее фигуре. Ни малейших признаков женственности. Взъерошенные волосы, как и все остальное в ней, — непонятного цвета и формы.

И, уже сформулировав свое мнение, с удивлением заметил громадные, широко распахнутые карие глаза, обрамленные длинными ресницами. Как у испуганного олененка.

— Да, — задумчиво проговорил он. — Думаю, знаю.

Узнал.

А помнил ли он то, что она сказала? Алиса попыталась стряхнуть накатившее оцепенение. Сейчас ее выход, ее шанс. Даже если он выгонит их, не дав сделать снимки, материал у репортера будет, и Данте придется как-то реагировать. Считаться с существованием Мелани. Алиса открыла было рот, но ее опередили:

— Ваша приятельница говорит, что может поделиться пикантными подробностями вашей жизни! — выкрикнул репортер.

Данте внутренне напрягся. Он видел, что женщина собирается заговорить, и вспомнил слова, кинутые ею на прошлой неделе.

Нелепое обвинение, он даже прислушиваться к нему не стал. Ему отлично известно, что в Англии он ни с кем не встречался. Многие женщины преследуют его, желают привязать к себе, и эта туда же. У него не было времени выяснить, кто она и откуда взялась, но раз притащилась за ним сюда, значит, настроена серьезно. И тут ее глупая отвага может быть очень и очень вредна.

Ее следует остановить.

Алиса заторопилась воспользоваться представившейся возможностью.

— Этот человек, — начала она храбро, но голос сорвался — следствие недолеченной простуды. Рядом, заглушая ее слова, залаяла собака. Приближался охранник, держа рвущегося с поводка пса. Она не даст заткнуть себе рот. Подстегиваемая отчаянием, она начала снова:

— Этот человек… — На сей раз вышло громче. Собака, на счастье, умолкла. Те двое, что явились с ней, нетерпеливо ожидали продолжения. Сейчас она пожалела, что не рассказала им все сразу, рассчитывая на более сильный эффект от своих слов на месте. Ну давай же, говори!

— Этот человек ответственен за то…

Прежде чем ее губы успели произнести следующие слова, их запечатал чужой жесткий рот. Алису закружило, понесло. Данте Д'Акьюани накинулся на нее, обхватил сильными руками, приподнимая в воздух, прижимая к груди. Что происходит, она понять не могла.

Его запах… терпкий и горячий. Ощущение его груди… упругой, жесткой. И твердые губы. Изучающие, проникающие глубже. Внезапно она перестала вообще что-либо соображать, она таяла, теряя контроль над собой. Кто-то здесь определенно сходит с ума.

Данте поднял голову, и перед глазами все закружилось. Сейчас, глядя в ее лицо, исцарапанное там, где ее задели шипы, сквозь которые она продиралась, он не мог понять причин, заставивших его поступить так, как он поступил. Большущие глаза изумленно смотрели на него, ресницы слиплись и оттого казались еще роскошнее. Губы пухлые, розовые. Дрожащие. Все ее тело дрожало, руки упирались ему в грудь. Откуда она взялась?

Охранник что-то выкрикнул, и Данте очнулся. Понял, что держит эту женщину приподнятой над землей, прижатой к груди, и резко опустил вниз, почти бросил, вынужденный признать тот факт, что возбужден до предела.

Он сознавал, что, как бы ему ни хотелось отбросить эту незнакомку назад, в компанию к папарацци, что-то более сильное его удерживает. Не мог он и разумно истолковать инстинкт, заставивший его заткнуть ей рот таким вот образом.

Охранник выдвинулся вперед, ухватил обоих папарацци за шкирку, легко приподнял. Репортер кричал:

— Мистер Д'Акьюани, незадолго до того вас видели с Александрой Маччи! Что это значит? Не хотите ли сообщить, кто ваша новая девушка? Выяснить будет нетрудно…

Без комментариев! — хотелось рявкнуть Данте, но по неведомой ему причине он промолчал, понимая единственное: эту женщину отпускать нельзя, потому что она — темная лошадка. Упрямство, с которым она его преследует, подтверждает, что просто отмахнуться от нее не получится. Следует окончательно прояснить ее намерения. Кроме того, сейчас ему необходимо полностью исключить всякое нежелательное внимание прессы. Что, собственно, с ним такое?

Охранник, конечно, конфискует камеру, но при современных технологиях нельзя быть уверенным, что назавтра снимок этого поцелуя не окажется в газетах.

Ты и так целовал ее перед всеми, им не нужна фотография… — промелькнуло в мозгу.

— Подожди, — голос Данте сорвался. Охранник оглянулся.

Алиса глядела на все словно сквозь стекло. Его поцелуй — если это можно так назвать — отравил ей кровь, мозг, лишил ее способности говорить и что-либо делать. Оставалось лишь беспомощно стоять прижатой к боку Данте. А тот вкрадчиво улыбнулся:

— Боюсь, что ситуация очень банальна. Вы послужили орудием любви. Я действительно виделся недавно с Александрой. Желая заставить тебя ревновать. — Он взглянул вниз на Алису, взял ее за руку. Стиснул так, что ее рука побелела. Для зрителей жест должен был казаться нежным — он коснулся губами тыльной стороны ее ладони. — И преуспел.

Рот репортера открылся — видимо, он не ожидал, что Алиса может заинтересовать такого, как Данте. Алиса и сама так полагала.

С такими способностями Данте только в кино сниматься. Изображая нежное внимание перед публикой, он одновременно ухитрялся смотреть на Алису с отвращением.

Репортер крикнул:

— Откуда она взялась?

— Могу я иметь секреты? Или вы считаете, что можно строить серьезные отношения на виду у всех?

Алиса оглушенно соображала, как будет выпутываться из заварившейся каши.

Данте же тихо ненавидел ее. Как она посмела влезть в его жизнь? Загнать его в ловушку? Но улыбка его оставалась вежливо-холодной.

— Не стоит добавлять, что это последний раз, когда я спускаю вам нарушение границ моих владений. В следующий раз не надейтесь так легко отделаться. — Он прижал к себе Алису. — Радуйтесь, что любовь делает меня великодушным.

С этим напутствием репортер и его напарник были выпровожены на дорогу. Ноги Алисы отказывались ее держать. Как глупо было полагать, что это сойдет ей с рук. Разве что ей очень, очень сильно повезет.




ГЛАВА ВТОРАЯ


Но уж везучей Алиса себя не чувствовала. Голова не переставала кружиться, а Данте меж тем отдернул от нее руки, словно она была заразной.

— Заходите в дом.

Он сделал к ней шаг, и она отпрянула. Неизвестно, что на уме у этого человека. Вид его, во всяком случае, внушает страх.

— Попрошу без шума, леди. Внутрь. Немедленно.

На ватных ногах Алиса вошла в дверь. Заметила стул и плюхнулась на него, всерьез опасаясь, что упадет.

— Встать. Разве я разрешил садиться?

Алиса подняла глаза, лицо ее побледнело еще больше.

— Пожалуйста… я…

Данте подался вперед, стащил ее со стула. Две большие руки держали ее, как тряпичную куклу. Она и чувствовала себя тряпичной куклой.

— Как ты посмела? Как ты посмела сунуться на мое личное пространство, притащить с собой этих негодяев?

Всматриваясь сейчас в лицо Данте, Алиса не находила его более красивым — настолько исказил его гнев. И извлекла из неведомых внутренних ресурсов собственный гнев. Где он прятался до того, одному богу известно.

— А вот и посмела, мистер Д'Акьюани. Потому что кое-кто, кого я люблю, лежит сейчас в больнице и очень нуждается в помощи. Помощи, которую я дать не могу. Как мне ни противно приходить сюда и общаться с таким аморальным типом, как вы, выбора у меня нет. — Горечь переполняла ее. — Поверьте, лазить через заборы и продираться через колючие кусты — не самое лучшее, на мой вкус, развлечение. Если припомните, я пыталась достучаться до вас на прошлой неделе, но слушать вы не пожелали.

— Делать мне нечего, кроме как слушать всякую чушь, — огрызнулся он.

Алиса вспомнила панику, руководившую всеми ее действиями, страх при встрече с ним. Но останавливаться нельзя. И быть воспитанной ей непозволительно. Она попыталась говорить спокойно:

— Я пробовала договориться о встрече с вами, только без толку. Легче добиться аудиенции у папы римского.

Он презрительно фыркнул. Следующее его движение было таким быстрым, что Алиса и охнуть не успела. Сорвав рюкзак с ее плеча, он моментально высыпал его содержимое на пол. Алиса рванулась вперед:

— Да как вы смеете…

Данте легко отодвинул ее в сторону. Ощущение его руки на животе заставило Алису с шипением отпрыгнуть. Она смотрела, как он изучает содержимое рюкзака. Бумажник с мизерной суммой. Использованный билет в один конец до Милана — достать обратный оказалось нереально, судя по всему, весь мир решил рвануть в эти выходные на футбольный матч. Телефон. Кредитная карточка.

Забросив мелочь обратно в рюкзак, Данте повертел в руках водительские права.

— Алиса Паркер…

Она машинально кивнула. Имя должно бы что-то ему сказать. Хотя не похоже. Он резко повернулся, и она инстинктивно отодвинулась подальше.

— И чего вы добиваетесь, явившись сюда с билетом в одном направлении? Не надеялись ли вы на обратной дороге воспользоваться моим личным самолетом или… что там? соблазнить меня и забеременеть, оправдав свои недавние выступления?

Алиса хотела было ответить, но он продолжал, не дав ей такой возможности:

— Если вы это планировали, то вынужден вас огорчить. Я не падок на мелодрамы, и трагическими воплями меня не возьмешь.

Алиса сделала над собой усилие:

— Мелани. Ее зовут Мелани Паркер. Неужели ее имя ни о чем вам не говорит? Если вы сортируете ваших любовниц по социальному статусу, то Мелани, вероятно, должна быть где-то в самом низу…

— Что-что? — оборвал он ее речь.

Алиса на мгновение смешалась. Казалось, он и впрямь недоумевает. По лицу мелькнула тень. Ага, вспомнил-таки! Гнев нахлынул с новой силой — похоже, большого впечатления Мелани не произвела.

— Это чудовищно! Вы что, ложитесь с женщиной в постель, не затрудняясь запомнить ее имя?

Преодолев разделяющее их расстояние, он грубо ухватил ее за плечо. Она задохнулась. Словно осознав, настолько она хрупка, Данте убрал руку, и Алиса с трудом восстановила равновесие. Ей нельзя быть слабой. Не здесь, не сейчас.

Лицо Данте наливалось гневом и яростью. Он не верил ей ни секунды, но имя… Эта женщина явилась сюда с определенной целью. И можно поклясться, что в конечном итоге речь пойдет о деньгах.

Медленно, тщательно выговаривая слова, он сказал:

— Поясните. Моему терпению приходит конец. Чего вы хотите?

Алиса подняла голову и немедленно подтвердила его подозрения:

— Чего я хочу, мистер Д'Акьюани, так это денег. Мне нужны деньги для ухода за сестрой. Если вы не дадите их мне — нам, — ваш будущий ребенок будет подвергнут большой опасности. — Ее голос задрожал. — Ваш ребенок. Или вам плевать?

Данте нахмурился:

— О чем ты болтаешь, женщина? — Она говорит загадками. Может, ненормальная? — Уход? Какой еще уход?

Алиса на миг онемела. Конечно же, он не знает об аварии. Откуда ему знать? Она заговорила, ощущая себя все более и более отстраненной от собственного тела:

— Мелани… Мелани попала в аварию. Она ехала повидаться с вами и врезалась в грузовик. Внезапно вся картина предстала перед Алисой в полном объеме. Все, что ей пришлось вынести за последнюю неделю, с момента прибытия из Африки. Ее теперешнее присутствие в этом доме. Случившееся на крыльце.

Неужели он, правда, поцеловал ее? И она так беспомощно за него цеплялась?

Коридор вокруг покачнулся, раздвоился, и на этот раз она не смогла удержать равновесие.

Очнувшись, она обнаружила, что сидит на стуле, склонив голову к коленям под тяжестью большой руки, лежащей у нее на спине. Она хотела бурно запротестовать — ей никогда не бывает дурно! За последний год каких только ужасов ей не пришлось повидать, нервы у нее теперь из стали. И все же здесь, среди невозможной роскоши, она размякла в считанные минуты.

Перед собой Алиса видела черные брюки и ботинки Данте Д'Акьюани. Рядом виднелась еще одна пара ног. Пробормотав что-то невнятное, она попыталась пошевелиться. Давление руки ослабло. Она подняла голову: на нее смотрело доброе, жалостливое лицо экономки. Ей захотелось расплакаться.

Данте и экономка заговорили о чем-то по-итальянски, затем без особых церемоний потащили ее вверх. Не успев опомниться, она оказалась перекинутой через плечо Данте, неэлегантно стукнувшись о его спину.

— Что вы такое творите?

— Тихо. Кровь прильет тебе к голове и избавит меня от необходимости с тобой возиться. Когда ты ела в последний раз? Или забыла обо всем в азарте погони за деньгами?

Руки Алисы сжались в кулаки.

— Погони за деньгами? Да как ты смеешь! После того хаоса, в который превратил жизнь сестры!

Внезапно ее поставили на ноги. Кровь, прилившая к голове, застучала в висках. Алиса ухватилась за голову, едва сознавая, что стоит посередине громадной спальни, отделанной с несомненной элегантностью и столь же несомненной роскошью.

Данте уже уходил. Она побежала следом.

— Минуточку! Я не закончила. Что с моей сестрой? Вы не можете меня игнорировать.

Уже взявшись за ручку двери, он обернулся.

— Нет, ты сделала это невозможным. Но что я могу, и я это сделаю, так это закрыть тебя сейчас здесь.

Алиса замерла.

— Вы… что… не собираетесь же вы…

— Вот именно собираюсь.

Он вышел, и дверь зловеще щелкнула за его спиной. Алиса, остолбенев, услышала, как повернулся ключ. Подбежав к двери, она повернула ручку. Он сделал это. Закрыл ее.

Она принялась дубасить по тяжелой двери крохотными кулачками.

— Вернись немедленно! Как ты смеешь меня запирать!

Ничего. Ни звука. Он ушел. Алиса обмякла, привалившись к двери. У нее ничего нет. Даже телефона, чтобы позвонить и попросить о помощи. Да и кому звонить? Ее единственная родственница лежит в бессознательном состоянии в больнице в Англии. Да и кто захочет связываться? Она проникла на территорию виллы одного из самых могущественных людей мира. У него есть полное право вызвать полицию. Что он, возможно, и сделал. Какие бы обвинения, касающиеся ее сестры, она против него ни выдвигала, тут будет ее слово против его. Ее отважная миссия потерпела полное фиаско. Не стоило ей уезжать из Англии, бросать сестру.

Ее подстегнула статья, попавшаяся в Интернете. Одна из его любовниц — похоже, им нет числа — делилась впечатлениями. Эта женщина писала, что единственный способ одержать верх над Данте Д'Акьюани — застигнуть его врасплох, ударить в больное место. Публично. Даже сверх успешный бизнесмен не устоит перед публичным порицанием. Если люди узнают, что он бросил беременную любовницу…

Ее размышления прервал короткий стук в дверь. Может, она не права? Может, он выслушает, если она попытается получше объяснить? Ключ повернулся, дверь открылась. Алиса вскинула руки в жесте отчаяния.

— Послушайте, мне очень жаль…

Но это был не Данте Д'Акьюани, а добрая экономка. Она внесла поднос с тарелкой пасты и стаканом воды. Алиса была так измучена, что могла только смотреть, не пытаясь ускользнуть. Голодный желудок заурчал.

Женщина улыбнулась, поставила поднос и указала на одежду Алисы. Она явно хотела забрать ее с собой. Алиса отодвинулась подальше.

— Нет… нет… она в порядке… — Что бы ей знать немного побольше слов на итальянском! Но женщина определенно не соглашалась принять отказ за ответ. Взяв Алису за руку, она подвела ее к постели и стащила с нее свитер. Алиса была слишком слаба, чтобы сопротивляться по-настоящему. За свитером последовали брюки. Экономка исчезла в ванной комнате и вернулась с роскошным белым халатом.

Ключ, щелкнувший в замке, опять привел Алису в чувство. Ничего не изменилось: она пленница. Обняв себя руками, она уселась на кровать. Ей хотелось бы не замечать соблазнительного запаха от тарелки. Объявить голодовку. Но она знала, как ослабла. Ей нужны силы, чтобы сражаться с Данте Д'Акьюани.

Немного погодя, увидев свое отражение в зеркале, она порадовалась, что все же поела. Иначе могла бы опять грохнуться в обморок при виде смотрящего на нее пугала.




Данте тихо повернул ключ и открыл дверь. В комнате царил полумрак. Глубоко засунув руки в карманы, он остановился у постели. Ему удалось уже убедить себя, что наваждение, заставившее его поцеловать эту женщину, навеяно ненормальностью обстановки. Но сейчас, глядя на нее, он снова почувствовал, как вскипает кровь. Для шантажистки у нее удивительно невинный вид.

Халат охватывал ее изящные формы, волосы уже не казались бесформенной массой. Мелкими кудряшками они рассыпались по подушке вокруг головы. Теперь, когда пыль и грязь смыты, можно рассмотреть ее лицо; она оказалась на редкость хорошенькой.

Выглядела она так, словно заснула вопреки себе, после упорной борьбы со сном. Кулаки сжаты, как будто она и сейчас готова к атаке. Красная царапина на щеке вызвала у него неожиданное сочувствие. Он тихо выругался.

Взгляд меж тем скользил ниже; разошедшиеся полы халата открывали стройную ножку прелестной формы. Стопа маленькая, совсем детская. Дышала она ровно и глубоко. Неудивительно, ведь спит уже много часов. Так ему сказала экономка. Это озадачило его. Не укладывалось в образ фурии, ворвавшейся в дом с немыслимыми угрозами и обвинениями. С другой стороны, кто знает, настолько может простираться людская наглость?

Он едва не отпрыгнул, когда она заворочалась во сне и что-то забормотала. Но тут же снова успокоилась. Распахнувшийся халат обнажил маленькую, на редкость соблазнительную грудь. Данте смотрел будто загипнотизированный, чувствуя, как поднимается в нем желание коснуться этой груди, увидеть все тело целиком. Совершенно неприличное и ненужное желание.

Опять обожгла та же мысль: точно такое желание овладело им этим вечером. Желание, которого он не испытывал так давно, что едва распознал его. Примитивное, животное. Некстати припомнилось, какой легкой она показалась, когда он ее нес, как прижималось ее тело к его телу…

Неуместная мысль и нарастающее возбуждение заставили Данте отпрянуть от постели. Быстро повернув ключ, он бросился прочь, словно эта женщина была ведьмой, способной его заколдовать.

Внизу ожидал охранник, до сих пор выглядевший смущенным из-за обнаруженной бреши в обороне. Он подал Данте папку.

— Вот запрошенные вами данные. Она родственница Мелани Паркер, которая работает в вашем лондонском филиале. Алиса Паркер — квалифицированная медсестра. За последние двенадцать месяцев зарегистрировано по крайней мере шесть медсестер по имени А. Паркер, работавших в различных местах, от частной клиники в Девоне до добровольной организации медицинской помощи в Африке. Через двадцать четыре часа мы узнаем, которая из них наша.

Данте взял папку, перелистал.

— На сегодня все.

В кабинете он сел в кресло, налил себе коньяку. Бегло просмотрел газеты. Потом уставился на озеро. Хорошо, что он не поддался первому порыву вызвать полицию.

К сильной своей досаде он вынужден был признать: не такую уж тарабарщину она несет. К сожалению, он отлично знал, кто такая Мелани Паркер. И если эта женщина права, если ее сестра действительно в больнице и беременна, ситуация осложняется. Сестры Паркер наверняка жаждут крови. Придется пока придержать Алису Паркер рядом.

Губы его искривились. Раз уж новость о его «новой любовной связи» просочилась в газеты, это будет несложно. Внезапный образ ее обнаженной груди возник у него перед глазами. Пальцы сильнее сжали стакан. Последнее, что ему надо, — возбуждение, рожденное этой… прекрасной незнакомкой. Но кровь уже бурлила, сердце билось сильней.

Закрыв глаза, он представил, что опять поднимается наверх, накручивает на кулак шелковистые кудряшки, наклоняется и накрывает губами ее мягкие губы. Ему хотелось снова ощутить их вкус, прижаться плотнее…

Нет смысла культивировать эти эротические фантазии. Он встал, прошелся по комнате, отпил из стакана. Они, несомненно, работают парой — эти сестры, или подруги, или кто они там. И явно решили публично его унизить, чтобы вытрясти побольше денег.

Очень неприятно, потому что именно сейчас ему требуется спокойная обстановка. Слишком многое поставлено на карту, чтобы позволить этим вымогательницам испортить ему игру.




ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Алиса стояла у окна, не замечая великолепного вида. Было раннее утро. Она снова оделась в свои свежевыстиранные вещи. Волосы забрала в косу, закинув ее за спину.

В холодном свете утра ей не верилось в то, что произошло вчера. Так же, как не верилось, что она проспала почти восемь часов. В его доме. Долгое время она боролась со сном, сидя на полу и опершись спиной о стену, но глаза сами начали закрываться. Она пыталась не сдаваться, но искушение в виде горячей воды и мягкой постели оказалось сильнее ее.

В замке повернулся ключ, она вздрогнула. В дверях стоял Данте Д'Акьюани. У нее сбилось дыхание. При дневном освещении он казался еще эффектнее. Этакий хладнокровный успешный бизнесмен. И еще он выглядел чрезвычайно сердитым.

— Мистер Д'Акьюани…

Подняв руку, он прервал ее и, пройдя в комнату с ее рюкзаком, достал оттуда телефон. Она жадно ухватилась на него. На экране отобразилось множество пропущенных звонков, все из больницы. Побледнев, забыв обо всем, она набрала номер.

Быстро поговорив, она обернулась к Данте, который с удивлением заметил мерцающие в глазах слезы. Ему до сих пор было неловко смотреть на нее. Буйные волосы были сейчас убраны назад, но несколько непослушных прядей вырвались на свободу. Глаза огромные — слишком большие для маленького лица в форме сердечка, — темно-карие. Как бархат. Ему было сложно преодолеть свое смятение.

Ее глаза тем временем стали сухими. Словно непролитые слезы в них ему почудились. Она напоминала обиженного котенка, и ему неожиданно захотелось утешить ее, защитить. Мысленно он усмехнулся. Играет она великолепно — этого у нее не отнять.

— Это из больницы, — посчитала нужным пояснить Алиса. — Моя сестра очнулась и спрашивала обо мне. Мне надо ехать к ней. — Как — она сообразит попозже. Весь этот план — одна сплошная неудача. Остается надеяться, что Данте ее отпустит.

— Я знаю, — сказал он.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять. Он знает?

Данте стиснул зубы. Теперь, после того как он видел то, что находится под мешковатой одеждой, видения преследуют его с неприятной частотой.

Алиса заглянула в его темные глаза. Когда он успел подойти так близко, на расстояние вытянутой руки? Она нахмурилась, раздраженная его возмутительным хладнокровием.

— Откуда вы знаете?

Мускул дернулся на его щеке.

— Я многое знаю, мисс Паркер. И узнаю еще больше, когда мы окажемся в Англии.

Облегчение накрыло ее волной.

— То есть вы согласны? Вы не станете больше отрицать свое отцовство?

Данте раздраженно вскинулся. Ишь, как она повеселела — денежки почуяла.

— Стану. Тут вы ошибаетесь. Отец ребенка вашей сестры не я. Если она вообще беременна.

Алиса мигом ощетинилась.

— Конечно же, она беременна. Она не лгунья. И вы — отец. Она же сказала…

Он жестом прервал ее:

— Если она так сказала, то она лжет. Вы меня утомили своими домыслами. Пойдем.

Развернувшись, он направился из комнаты. Алиса, подхватив рюкзак, кинулась следом.

— Я вам говорю — она не лжет, мистер Д'Акьюани.

Он резко остановился, Алиса врезалась ему в спину. Повернувшись, он подхватил ее, удержав от падения, когда она резко откинулась назад, чтобы не соприкасаться с ним.

— Довольно! Ни слова больше! Вертолет доставит нас на взлетную полосу.

— Вы… вы хотите довезти меня?

Ответом был иронический взгляд.

— С билетом в один конец и кредитной картой, которая наверняка почти исчерпана, у вас немного шансов быстро куда-нибудь добраться. — Он начал спускаться вниз по лестнице. — Вы и ваша сестра выбрали не того человека для своих фокусов, мисс Паркер. И не приставайте больше ко мне с разговорами об этом ребенке неизвестно от кого. Меня на этом не поймаешь. А вот вы останетесь под моим наблюдением, пока дело не разрешится к моему удовлетворению. Вы заплатите за то, что решили испытать мое терпение.

Алиса мгновение стояла оглушенная, потом с долей истерики подумала, что ей теперь хотя бы не надо волноваться о билете до дома.

Ей почему-то казалось, что она села в поезд, пункт назначения которого неожиданно для нее резко сменили. И у нее нет возможности сойти на полдороге.




Данте взглянул через проход. Женщина, сидящая слева от него, смотрела в противоположную сторону, все тело было напряжено. Громадное кресло зрительно уменьшало и без того хрупкую фигурку. Она глядела на облака так, словно видела в них что-то, недоступное ему. Ему хотелось подойти, стащить ее с кресла, встряхнуть и потребовать компенсацию за нанесенные оскорбления, за необходимость тащиться в Англию. Заставить ее платить — как? Внутренним взором он увидел, как сжимает ее в объятиях, отчего ее голова откидывается, открывая для поцелуев шею и рот. Сцена из эротического фильма.

Его лицо окаменело. Она молчала с того момента, как они вышли из дома. Не выказала никакого удивления, садясь в вертолет. Все процедуры, требуемые для обеспечения безопасности, она проделала автоматически.

Следовательно, она привыкла к такой роскоши, как частный вертолет, что не очень согласовывалось с джинсами и потрепанным свитером. Впрочем, она быстро разрушала первое впечатление о себе.

Его грудь сдавило при мысли, как украсил бы ее чуток позолоты…

Алиса словно нехотя повернула голову и обнаружила, с каким напряжением смотрит на нее Данте. По ее спине пробежали мурашки.

А тот поспешил придать своему взгляду подчеркнутую холодность. Противореча собственному требованию, он спросил:

— Скажите мне, почему вы так уверены, что я — отец ребенка вашей сестры?

Алиса с трудом сдержалась от колкости. Какой же он тупица! А может, у него столько любовниц, что он действительно не всех помнит?

— Потому что, — огрызнулась она, — Мелани мне это сказала, и я ей верю. Она моя сестра. — Что-то заставляло ее защищаться. — Вы ведь не для поправки здоровья едете в Англию, значит, верите мне, хоть и не признаетесь.

Он скрипнул зубами, и Алиса ощутила угрозу даже с нескольких футов, их разделяющих.

— Что конкретно она сказала?

Алиса сделала глубокий вдох.

— Я спросила, кто с ней это сделал. Она указала на вас… как она ехала к вам, когда случилась авария… что вы отослали ее. Я знала, что она видится с кем-то с работы, но не предполагала, что это вы.

Он нахмурился.

— Насколько мне известно, она и теперь на меня работает.

— Да… но вы явно собирались услать ее с глаз долой. Она бредила после аварии… — Алиса снова вспомнила свой тогдашний шок.

Данте скептически покачал головой.

— Ваша сестра знала о предстоящем слиянии фирм. И о том, насколько уязвим я буду перед публичным скандалом. Все ваши с ней замыслы мне ясны.

Алиса яростно сверкнула глазами.

— Синьор Д'Акьюани, моя сестра сейчас борется за жизнь, ей не до каких-то замыслов. Что касается меня, то мне больше дел нет, как гоняться по Европе за каким-то распущенным выскочкой!

— Бросьте ломать комедию, сейчас это без толку! — Данте отвернулся, оставив ее кипеть от злости.

Отстегнув ремень, она вскочила на ноги. Его подчеркнутое пренебрежение вывело ее из себя окончательно.

— Вы… вы… Считаете, что вам можно обращаться с людьми, словно с вещами? Как с игрушками, с которыми поиграл и бросил? Вам, понятно, с детства все было позволено, но теперь-то…

Самолет попал в воздушную яму, Алиса, покачнувшись, попыталась удержаться, хватая руками воздух, уже понимая, что неминуемо шлепнется ему на колени.

Всю ее смелость как ветром сдуло. Она попыталась вскочить, но сильные руки ее удержали. Она ощущала твердые мускулы его бедер, близость груди, дыхание, касающееся ее лица. Он пах… мужчиной.

Она неистово забарахталась.

— Отпустите меня.

— И не подумаю. Мне хочется услышать конец тирады. Прошу, продолжайте, — протянул он с невозмутимым спокойствием, словно не замечая, как она дергается.

— Я…я… — голос ее не слушался, срывался. Неужели ко всему прочему необходима и пытка физических ощущений? Он враг, человек, отвергнувший ее сестру, даже теперь отрицающий отцовство. Худший из худших…

— Впрочем, не столь уж это интересно. Ваши слова так далеки от истины, что даже не смешно. А вот что меня интересует, так это…

И, прежде чем Алиса опомнилась, его губы накрыли ее рот, и она мигом перенеслась в прошлый вечер. Каждый нерв завибрировал. Какое-то сумасшествие…

Его рука пробралась ей под свитер, и груди ее напряглись. Острое желание пронзило ее. Данте выдохнул стон ей в губы. Сердце у нее билось все чаще, реальность ускользала.

Его рука накрыла ее грудь, пальцы нашли и затеребили набухший сосок. Продолжай, продолжай, пронеслось в разгоряченном мозгу, пока жесткие руки скользили по чувствительной коже. Она никогда, никогда не чувствовала ничего подобного — пылающий в ней огонь не позволял даже помыслить о сопротивлении. Единственный раз, когда было нечто похожее…

Рука Данте переместилась к другой груди, и Алиса повернулась, облегчая ему доступ. Но тут же, ухватившись за болезненное воспоминание, изо всех сил толкнула его в грудь. Руки его разжались, и она слетела вниз, приземлившись на мягком ковре.

Какого черта?

Тяжело дыша, Алиса поднялась и провела ладонью по губам, в изумлении широко раскрыв глаза. Данте молчал, глядя на нее с непроницаемым выражением.

— Никогда больше не смейте ко мне прикасаться. Меня от вас тошнит.

И, не давая ему возможности оценить ее плачевное состояние, она бросилась в туалет, чудом разминувшись в проходе со стюардессой, которая несла поднос, уставленный едой и напитками.

После надолго затянувшейся процедуры омовения, остудив лицо ледяной водой, Алиса вернулась назад. Что за силу имеет над ней этот человек? Ей стало дурно при мысли о встрече с Мелани после того, как она сама едва устояла перед его чарами. На секунду показалось, что ее действительно стошнит.

Ей пришлось сделать над собой усилие перед неизбежной встречей с ним, но в салоне его не было. Стюардесса, раскладывавшая на столе приборы, обернулась к ней. Алиса решила было, что он выпрыгнул с парашютом, лишь бы ее больше не видеть. Стюардесса угадала, видимо, ее мысли:

— Мистер Д'Акьюани отвечает на звонок в кабинете, в хвосте самолета. Он сказал, если вам что-то потребуется, чтобы вы обращались ко мне. Мы приземляемся приблизительно через час, мисс Паркер.

Алиса кивнула. Говорить она не осмелилась. Ну конечно, в самолете есть кабинет. Эх ты, глупышка, укорила она себя. Несомненно, случившееся также противно ему, как и ей. Ее щеки вспыхнули. И ведь она чуть ли не кинулась ему на шею, умоляя продолжать…




Данте отсиживался в хвосте — звонок занял всего две минуты. Тело его ныло, брюки до сих пор были тесны. Глядя в спину уходящей в туалет Алисы, он с нехарактерной для него растерянностью не находил слов. Он точно знал, что следовало сделать после ее мягкой посадки к нему на колени, — немедленно поднять и усадить Алису на ее кресло. Но руки сжались вокруг нее инстинктивно. Колени приняли ее зад так, словно помнили его с незапамятных пор. Упругие выпуклости оказались столь соблазнительны, что ярость, вызванная ее словами, тотчас угасла.

Но вдали от ее колдовских чар гнев снова вспыхнул. Как она посмела называть его выскочкой! Мало кто получил столько пинков, сколько ему досталось. Если б Стефано Арриги не вытащил их с братом с улиц, неизвестно, чем бы они кончили.

Будь она неладна, что заставила его вспомнить об этом. С точки зрения здравого смысла ее не стоило винить — он старался не афишировать свое происхождение, но и не скрывал. Частенько случалось, что ему тыкали в лицо безродностью, но он уже понял, что, если у тебя есть деньги, люди на деле обращают мало внимания на прочее. Тем не менее Алисе удалось ударить его по больному месту. Непонятно почему. Она ему никто.

Данте резко встал, бумаги рассыпались по полу. Чем скорее они доберутся до Англии, тем лучше. Дайте только разобраться с этим делом. Уж тогда эта девица станет для него пустым местом.




Данте вернулся в салон незадолго до приземления. Алиса старательно избегала смотреть в его сторону. Глядя на приближающуюся землю, она вдруг поняла, что не сказала ему, куда ее нужно доставить, тем не менее они кружат сейчас над районом Оксфорда.

— Как вы узнали, куда ехать? Я вам не говорила.

— Не так уж сложно было узнать.

Алиса запретила своему взгляду сползать к его губам, сильной загорелой шее.

— О…

— Кстати, вы так и не сообщили, для чего именно вам нужны деньги и сколько. — Обморок помешал. Который, естественно, планировался, чтобы вызвать сочувствие.

Этот человек — негодяй. Она его ненавидит. Она коротко перечислила травмы Мелани.

— Ей потребуется помощь лучшего гинеколога Англии, специализирующегося на таких случаях травм, и принимает он только частным порядком. Даже имей мы кое-какие деньги, он живет в центре Лондона, значит, надо перевезти сестру поближе, чтобы видеть его хотя бы раз в неделю. Вот и считайте. — Слезы защипали глаза. Черт возьми, если ребенок Мелани пострадает из-за этого человека… Она не удивится, если после приземления он вытолкнет ее из самолета, захлопнет дверь и вернется в Италию.

Данте следил за движениями ее горла. На самом деле она огорчена или это тоже часть игры? На миг он представил, как высаживает ее, закрывает за ней дверь и сматывается. Но он знал, что не поступит так. Мелани Паркер — реальный персонаж. Она с ним связана. Будет очень легко продать эту историю желтой прессе, и он не должен допустить такого.

Он подумал о младшем брате и сжал губы. Если беременность подлинная, Паоло Д'Акьюани поплатится.




ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


— Твоя сестра в сознании уже несколько часов. Думается, что терять его она больше не будет.

Алисе сразу стало легче.

— А малыш?

Медсестра кивнула:

— С малышом все хорошо. Чудо, что он пережил аварию, но ты понимаешь, это только начало.

Большая удача, что Паоло сумел договориться о приеме у доктора Харди в Лондоне через пару недель.

Алиса почувствовала, как рядом напрягся Данте.

— О чем ты? Кто такой Паоло?

Подруга явно удивилась:

— Бойфренд Мелани, конечно. Приехал прошлой ночью. Ночевать остался в кресле рядом с ней, а то был абсолютно вне себя. — Она махнула в сторону коридора. — Она еще очень слаба, так что не засиживайся у нее долго, ладно?

Алиса машинально кивнула. Она все еще не могла осмыслить сказанное, едва ощущая рядом Данте, направляющего ее в нужном направлении. Палата была четырехместная, кровать сестры огорожена ширмой.

Отодвинув ширму, Алиса чуть не упала в обморок второй раз за два дня.




— Лисси… — донесся слабый голос Мелани, но Алиса пока не могла смотреть на нее. С возрастающим ужасом она глядела на более молодую, немного менее красивую версию Данте Д'Акьюани. Она была так измучена, что вначале решила — у нее галлюцинации. Поднесла руку ко лбу.

— Лисси? Ты что?

Наконец она смогла повернуться к сестре. Властная рука усадила ее на стул у постели Мелани. Сестра взяла руку Алисы.

— Что такое? Мне сказали, ты уезжала… Где ты…

И прервавшись, она перевела глаза на Данте, которого только что заметила. Краешком глаза Алиса увидела, как встал, ощетинившись, молодой человек.

— Мистер Д'Акьюани… Что вы тут делаете?

Данте шагнул ближе.

— Ваша сестра считает, что я отец вашего ребенка. — Алиса заметила брошенный им взгляд на живот Мелани — словно он желал убедиться в ее беременности.

Мелани уставилась на Алису.

— Как… откуда ты взяла?

Алиса доблестно боролась с искушением упасть-таки в обморок. На Данте она смотреть не могла.

— Когда я приехала, ты бредила. Я спросила, кто это сделал, и «Данте Д'Акьюани» было единственное имя, которое ты назвала. И просила меня найти его для тебя…

— Я?

Алиса печально улыбнулась.

— Возможно, ты не помнишь.

— Я ехала к Данте Д'Акьюани. Но только чтобы просить его вернуть Паоло…

— Паоло… — тупо повторила Алиса. — Так это он.

Мелани сжала ее руку.

— Да, Лисси, он отец моего ребенка.

Рот Данте искривился. Глаза его опять ощупали Мелани. Он должен был согласиться, что она действительно побывала в аварии. Мелани была не такая миниатюрная, как Алиса, тот же цвет волос, но глаза синие… Маленькую женщину рядом он старательно игнорировал. Трогательная сцена оставила его холодным. Эти дамочки ловко ими крутят. Наверняка Паоло такой же отец ребенку, как он сам.

— Паоло, мне хотелось бы поговорить с тобой наедине.

Молодой человек покраснел, но последовал за братом. Алисе стало его немного жаль, зато без них куда спокойнее.

Даже после краткого знакомства понятно, что главный в их паре Данте и он явно не склонен отнестись к ситуации с пониманием… Экая досада. А уж ее вмешательство было вовсе некстати. Ничего. Как-нибудь все утрясется. А пока нельзя волновать Мелани.

Та же начала сбивчиво оправдываться:

— Видишь, какой он? Когда мистер Д'Акьюани узнал о нашей связи, он услал Паоло в наше отделение в Токио. Но мы поддерживали связь. Только через два месяца после его отъезда я поняла, что беременна. А сразу и внимания не обратила на задержку, и без того было о чем переживать.

— Почему ж ты мне не сказала?

Мелани вздохнула.

— Не смогла, Лисси. Я пыталась дозвониться до лагеря — впустую. Мне не хотелось сообщать это через электронную почту… тем более ты все равно скоро должна была приехать. Думала, пусть тебе будет сюрприз — что мы с Паоло вместе…

— Да уж, сюрприз…

В этот момент вернулись мужчины. Данте выглядел рассвирепевшим. Паоло немедленно подошел к Мелани и, вызывающе глядя на брата, взял ее за руку.

Данте перевел взгляд на Алису.

— Я завезу вас домой.

— Но я только приехала сюда…

— Алиса…

Его голос гипнотизировал ее. Она не была голова остаться наедине с этим человеком, но, видимо, других вариантов ей не предлагалось.

Мелани неожиданно поддержала Данте:

— Тебе, Лисси, следует хоть немного поспать. Со дня своего возвращения ты совсем не отдыхала…

Видя, что Алиса все еще колеблется, Мелани притянула ее к себе и прошептала:

— Лисе, тебе больше не надо волноваться обо мне, Паоло теперь здесь.

Алиса встала и покачнулась. Ей показалось, что она находится в утлой лодчонке, которую уносит в океан, а знакомый берег быстро тает вдали. Данте мигом оказался рядом и поддержал ее. Пытаясь не замечать обнимающей ее руки, она слабо улыбнулась Паоло:

— Приятно было познакомиться.

Тот спокойно кивнул.

— Мне тоже.

А Данте уже уводил ее. Только на улице, взбодрившись от холодного воздуха, Алиса нашла в себе силы освободиться. Ее терзали стыд и вина.

Туго обхватив себя руками, она подняла глаза на Данте.

— Я прошу прощения.

Под его внимательным взглядом ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Вот как?

— Да. Так. — Она взмахнула рукой, внутренне поражаясь, откуда берется в нем такая невозмутимость. — Но у меня было веское основание решить, что вы отец ребенка. После долгого перелета я приезжаю, чтобы найти сестру в больнице, на пятом месяце беременности. И единственное имя, которое она называет, — ваше. Я понятия не имела, кто ее любовник. А ей требуется дорогостоящая медицинская помощь. Вы сами-то к какому бы выводу пришли?

Данте глаз от нее не мог оторвать. Она просто бесподобна. Даже не пытается изобразить раскаяние. Один Д'Акьюани в их сети уже попал.

— Да. Понимаю.

— Конечно, понимаете. Но мне очень жаль, что я вас обвинила.

— И сколько же раз вы думаете повторить «мне очень жаль», чтобы оправдаться за разгром, учиненный в моей жизни?

Алиса вскинула голову.

— Мне очень жаль, мне очень жаль, мне очень жаль. Хватит? Поверьте, мне действительно очень жаль. Что я еще могу сделать? — Глаза ее начали наполняться слезами. Надо уходить от него, прямо сейчас. — Давайте я теперь сяду на автобус, а вы езжайте себе обратно в Италию. Забудьте о деньгах. Мы с Мелани сами о себе позаботимся… — В конце концов, мы всю жизнь так живем.

Данте подавил желание ответить «Да пожалуйста». Теперь она бросается в другую крайность и переигрывает.

Алиса отвернулась от него и шагнула прочь, смутно различая сквозь слезы стоянку машин перед собой. Как глупо, давно она не плакала, а теперь чуть что — то слезы, то истерика. Как героиня дурацкой мелодрамы.

Твердая рука остановила ее на полдороге, вернула назад. Все, что она видела, — нечеткий, размытый силуэт. Говорить уже не могла. А в следующий миг оказалась в объятиях, таких сильных и надежных, что лучше убежища невозможно и вообразить.

Плакала она целую вечность. Оплакивая себя. Мелани. Ошибки, совершенные ими обеими.

Слезы текли и текли, пока все не вылились. Глаза высохли, а в горле остался комок.




Данте действовал под влиянием неосознанного инстинкта, сильного настолько, что других вариантов поведения не осталось. Он знал, что ее слезы — часть представления. Знал. И все равно не смог удержать себя.

Никогда прежде он не держал в объятиях плачущую женщину.

Похоть. Вот что это такое. Что-то в этой женщине взывало к его низменным инстинктам, и Данте начинал понимать: с этим надо что-то делать. С привычной рациональностью он начал формулировать план дальнейших действий. Следует приструнить Паоло, который в присутствии Мелани посмел выказать возмутительное непокорство. А значит, нельзя упускать из поля зрения Алису и ее сестру. Попутно можно будет заполучить Алису в постель, усмирив сжигающее его пламя…

Ее тело наконец прекратило бесконтрольно содрогаться. Он чувствовал ее дыхание рядом, то, как поднимается и опадает совсем близко ее грудь. Кровь побежала по жилам живее. Он принимает верное решение. Отступив назад, он пальцем приподнял ей подбородок, заглянул в лицо, подсознательно ожидая, что она превратилась в ведьму, как бывает в мультфильмах.

Но нет… выглядела она изумительно. Громадные, лихорадочно блестящие глаза, губы, восхитительно припухшие, на щеках следы слез, манящие опустить голову и стереть их поцелуями…

Увидел он в ее глазах и еще кое-что, чего не замечал раньше. Уязвимость… Ранее она выглядела иначе, пытаясь быть храброй. Мысль пришла неизвестно откуда, поразив его до глубины души. Прежде чем его циничный рассудок сумел вклиниться, он совершил еще одно неразумное действие: поднял руку и провел ладонью по ее щеке. Она слегка вздрогнула. Его как током ударило.

Что он делает? О чем думает? Сейчас он ведет себя не лучше своего братца-простофили. Отлично зная, что эта женщина и ее сестра пытаются его надуть, позволяет собой манипулировать. Умиляется их крокодиловым слезам.

— Давайте отвезем вас домой.

Отодвинув ее от себя, он быстро нащупал в кармане телефон. Через мгновение рядом притормозила блестящая черная машина, на которой они приехали из аэропорта. Заметив, что лицо Данте опять превратилось в маску холодного безразличия, Алиса задрожала. До того ей казалось, что взгляд его становится более человечным.

У машины Данте придержал ее за локоть.

— Кстати, не тешьте себя ложными иллюзиями относительно поспешного обещания Паоло жениться и взять на себя ответственность за происходящее. Со своей стороны, я полагаю, что он — такой же отец ребенка, как я сам.

И, не давая ей возможности ответить, он впихнул ее в салон. В голове у Алисы всплыла удручающая мысль: он и не человек вовсе, человек не может быть таким холодным и жестоким…




ГЛАВА ПЯТАЯ


— Ты видел?

— Сейчас смотрю, — мрачно ответил Данте. Одной рукой он прижимал к уху телефон, другой придерживал раскрытый журнал. Нетронутый завтрак стыл на столе. Утро следующего дня наступило, а он все еще в Англии. Не замечать этого неприятного обстоятельства Данте не мог. Положив журнал перед собой, он вытянул вперед длинные ноги.

Его помощник говорил убитым тоном, и, видимо, лишь разделяющее их приличное расстояние дало ему смелость спросить:

— Ну и? Что это значит?

— Ничего особенного, Алекс. — Я и сам не очень понимаю, что это значит.

На том конце провода послышался тяжкий вздох.

— Слушай, Данте, ты публично целуешь неизвестную женщину. С большим пылом, я бы добавил. А конференция по слиянию уже на носу. Американцы специально оговаривали пункт о нежелательной шумихе. Ты знаешь, что Бушенон не одобряет твоей репутации плейбоя, а при его влиянии…

— Я в курсе, — огрызнулся Данте. — И все предусмотрел заранее. Интересующую тебя даму зовут Алиса Паркер, и она будет сопровождать меня во время конференции в качестве моей… — он поискал правильное слово, — гостьи.

— О… — растерялся помощник, не смея спросить, откуда она взялась, и зная заранее, что ответа не получит. — А она в курсе?

— Пока нет. Но я все улажу.




Алиса проснулась и повертела головой по сторонам, пытаясь понять, где она. Потом поняла: ее старая комната. В этой квартире они с Мелани жили до ее отъезда в Африку. Мелани! Алиса вскочила, собираясь бежать. Потом рухнула обратно. Теперь вспомнилось все. В том числе Данте. Вчера он привез ее сюда и оставил у двери. Они сдержанно попрощались. Такому зловредному типу, как Данте, и не приходится рассчитывать ни на что большее, стараясь рассердиться, подумала Алиса. Не похоже, что он собирается играть роль доброго дядюшки для малыша Мелани.

Ладно, времени для печальных мыслей нет. Первым делом — звонок в больницу. Мелани чувствовала себя лучше, голос звучал довольно бодро. Алиса озабоченно положила трубку. Еще неизвестно, что из себя представляет этот Паоло, можно ли ему доверять. Разберемся.

Стянув волосы лентой, она направлялась в ванную, когда в дверь постучали. Сердце Алисы, без веских тому причин, подпрыгнуло. Она поспешно оглядела себя — потрепанные пижамные штаны, свитер с вылезшими нитками. Для почтальона или соседки сойдет.

За дверью стоял Данте Д'Акьюани. А она-то предполагала, что он давно вернулся на свою виллу, радуясь, что удачно от нее избавился.

— Вы…

— Да. Я. — Скользнув взглядом по фигуре, он остановился на ее босых ногах.

— Что вы тут делаете? Почему не уехали? — Рука ее вцепилась в дверь.

— Вы не пригласите меня войти?

А у нее есть выбор? Алиса подвинулась, пропуская его, и на слабых ногах поплелась следом.

Она старалась сохранять спокойствие, но бившая ее дрожь контролю не поддавалась. Он наверняка явился, чтобы повторить обещание ничего не дать им с Мелани. Убедиться, что она не обратилась в газеты. Приказать ей придержать сестру подальше от Паоло. Сейчас Алиса готова была драться с ним зубами и ногтями. Потому что пусть сам он не отец, но уж про Паоло такого не скажешь. Она уже готова к тому, что Данте откажется платить, но разлучить Паоло и Мелани ему не позволит. Дыхание Алисы участилось. Ну почему все должно быть так запутано?

— У вас есть хоть одна нелинялая часть туалета? — насмешливо спросил Данте.

Обидевшись — и разозлившись на себя за это, потому что обычно ей было плевать, как она выглядит, — Алиса отрезала:

— Вы разве не знаете, что потрепанные вещи сейчас — самый писк? Откройте журналы — там все только их и носят.

Гордость заставила ее распрямить спину.

— В среде африканских беженцев мало кто заботится о моде, синьор Д'Акьюани. А мы с вами навряд ли будем вращаться в одних кругах, так что мой внешний вид не оскорбит ваш изысканный вкус. Но, думаю, вы явились не затем, чтобы обсуждать отсутствие у меня стиля.

Он прищурился.

— Так вы работали в Африке?

— Да. Год.

Он прошелся по комнате, а затем, к ее удивлению, снял пиджак и уселся на кушетку.

— Знаете, Алиса, наличие и отсутствие у вас стиля станут одной из тем нашего разговора. А пока… что надо сделать в этом доме, чтобы тебе предложили чашку кофе?




Сжимая в ладонях чашку с дымящимся кофе, Алиса осторожно поглядывала на Данте, втайне надеясь, что он сидит на той части кушетки, где выпирает лопнувшая пружина. К сожалению, догадаться по внешнему виду не представлялось возможным.

— Я здесь, чтобы сделать вам предложение.

Кровь отлила от ее лица. Затем Алиса помотала головой, осознав, что поняла значение его слов превратно. Он тоже это заметил, уголок его рта иронически скривился.

— Предложение не того сорта. Такого не ждите. Только не от меня.

Она сердито поставила чашку на столик.

— Давайте выкладывайте, что у вас. Некогда мне рассиживаться. — Скрестив руки на груди, она злобно уставилась ему в лицо. Данте, развалившись на кушетке, положил ногу на ногу. Казалось, даже подметка его безукоризненного ботинка над ней насмехается. Ей, кстати, известны культуры, в которых считается оскорблением демонстрировать собеседнику свои подошвы.

— Я хочу предложить вам заключить взаимовыгодный договор.

Алиса едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Этому ли человеку заботиться о выгоде других?

— Я слушаю.

— На следующие три недели у меня запланированы важные переговоры по слиянию нескольких фирм. Первую неделю они будут проходить на моей вилле на озере Комо.

Алиса тупо смотрела на него, не понимая, какое это имеет отношение к ней.

— Вместе с коллегой из Ирландии мы объединяемся с одним из американских строительных гигантов. Я самый крупный инвестор, поэтому после слияния, естественно, превращаюсь в генерального директора крупнейшего мирового конгломерата.

Алиса вспомнила отрывочные замечания Мелани.

— Я думала, вы и так уже владеете крупнейшей мировой компанией… — заметила она едко, не скрывая своего мнения о его очевидном желании захапать весь мир.

Он словно не заметил ехидства.

— Так и есть, но нет предела совершенству.

— Вы хотите сказать — жадности, — пробормотала Алиса и осеклась. Какое ей, в сущности, дело?

Он снова проигнорировал ее колкость.

— Строительную компанию в Америке возглавляет человек по фамилии Бушенон. Потребовалось много усилий, чтобы убедить его совершить сделку. Годы переговоров вели нас к желательному результату, и вот мы почти у цели. В следующие три недели договор должен быть подписан. Данте лучился самодовольством.

— И?.. Полагаю, это не все?

Данте уставился на нее, ловя каждое мимолетное выражение быстро меняющегося лица. В паху у него шевельнулось. Можно поклясться, что не все…

Справившись с собой, он спрятал вожделение за показным спокойствием.

— Бушенон уступает неохотно. Тем не менее он единственный, кто нам нужен. Он контролирует всего лишь одну из крупнейших компаний США, но у него есть многочисленные связи в Европе, что не менее важно для нас. Но он осторожен. Он собирается баллотироваться в американский сенат, поэтому и хочет развязать себе руки, освободившись от руководства компанией. При этом понятно его желание сохранить безупречную репутацию.

Алиса чувствовала, что утрачивает нить разговора.

— Да, но как это относится ко мне?

Ничего не ответив, Данте полез в карман и достал оттуда свернутую газету. Алиса узнала знакомое название. Сердце ее упало. Подавшись вперед, Данте положил газету перед ней. Чтобы разглядеть фотографию и прочесть заголовок, потребовалась секунда.

«Кто она, таинственная незнакомка, озарившая ад Данте?»

— О господи, — выдохнула Алиса.

— Я тоже так думаю. Вероятно, у фотографа была припрятана камера поменьше, потому что одну мой охранник у него конфисковал.

Алиса подняла глаза на Данте. Откуда набраться смелости для еще одного «мне очень жаль»? Как оправдаться, обвинив человека в преступлении, которого тот не совершал? Любые слова только ухудшали дело.

— Я не знаю, что сказать. — Алиса встала, держась за спинку стула. Почему-то вспомнилось ощущение от его губ, накрывших ее губы, прикосновение его сильного жесткого тела.

Он взглянул на нее, и у нее появилось предчувствие, что сейчас он скажет что-то такое, что ей совсем не понравится.

— Чем говорить, вы можете поступить правильно. Согласиться поехать сегодня со мной на озеро Комо в качестве моей гостьи.

— Я… как вы сказали?

— Я сказал…

— Я слышала ваши слова, — перебила она. — Но зачем я вам там?

Данте посмотрел на газету.

— Затем, что по вашей милости мы оказались сейчас в центре внимания. — Он недовольно поморщился. — В обычное время я не обращаю внимания на прессу, но, к несчастью, в данный момент это не тот случай. Бушенон принадлежит к консервативным кругам, он семейный человек и вечно упирает на то, что из всех участников сделки я один не женат. В угоду ему мы предложили всем заинтересованным лицам приехать с семьями. — Глаза его мрачно блеснули. — Он до сих пор колеблется. Хочется верить что жены и дети позволят разрядить обстановку и он примет нужное решение. Если же нет, то миллионы, потраченные на переговоры, пропадут впустую. Следовательно, поскольку эта неприглядная история попала в газеты, вы будете сопровождать меня, став моей гостьей и развеяв страхи Бушенона относительно связанных со мной сплетен.

Ее согласие он даже под сомнение не ставит. Алиса была слишком смущена, чтобы разозлиться как следует.

— Да… но не получится ли еще хуже? Я вам не жена.

Он покачал головой, воздержавшись от ответа: «Нет, потому что я не фотографируюсь с одной женщиной дважды…»

На мгновение он ощутил неловкость.

— Нет, потому что раньше я никогда не привлекал женщин к переговорам. Поэтому и он, и пресса однозначно истолкуют это как помолвку. Появись я без вас, журналисты вволю пососут моей крови, не говоря уж об отношении Бушенона.

Алиса задохнулась:

— Не ждете ли вы…

Он жестко улыбнулся:

— Не думаю, что это необходимо. Вашего присутствия будет довольно, чтобы их ублажить. До того момента, пока не высохнут чернила на договоре.

Алиса сжала руки и побледнела. Данте не понравилась собственная реакция на ее колебания. Ему как будто стало ее жаль — такой она казалась хрупкой и ранимой.

— А что… с той женщиной? — Ей вспомнилась одинокая фигура на ступенях гостиницы, опять пришло в голову, как отличается она от нее, Алисы.

Данте нахмурился, потом пренебрежительно тряхнул волосами.

— Ее нет. В моей жизни, по крайней мере.

Алиса внутренне затрепетала от его непритворно безразличного тона. В душе поднимался ужас.

— Я не могу. Мне нельзя ехать. Я должна быть рядом с Мелани. — Ее глаза смотрели с мольбой. Не может же он быть так безжалостен! — Вы сами видите, как она слаба. Мне следует как можно скорей найти работу, чтобы платить за ее лечение. Мы…

Он встал, облокотился о камин. Алиса, ненавидя его явное превосходство и холодную уверенность, вытянулась, стараясь казаться выше ростом.

— Синьор Д’Акьюани, пожалуйста, поверьте мне, я искренне сожалею, что снимок попал в газеты…

— Вы должны мне, — тихо сказал он.

Она откинула голову назад.

— Я должна вам? В погоне за деньгами вы совсем забыли о человеческих отношениях. Если не понимаете — мне надо быть с моей беременной сестрой, когда…

— Паоло с ней побудет.

Алиса замолкла на полуслове.

— Что?

— Я сказал, — терпеливо сказал Данте, — что с ней останется Паоло. Мой дом в Лондоне находится рядом с улицей Харлей. Паоло останется в Лондоне, опять начнет работать в офисе. Он всегда будет поблизости от Мелани, ей обеспечат все необходимое. Там еще есть экономка, которая проследит за этим. Наймем сиделку…

— Я сама медсестра. Кому и ходить за ней, как не мне…

Он резко оборвал ее:

— Мне казалось, вы собирались искать работу. Как вы планируете одновременно работать и ухаживать за сестрой? А найденная сиделка как раз специализируется на акушерстве и гинекологии.

Алиса отпрянула. Так все уже решено?

— Как я понимаю, все эти удобства обеспечат Мелани, если я еду с вами в Италию разыгрывать счастливую пару?

Он неопределенно пожал плечами.

— Следовательно, вы, синьор Д’Акьюани, шантажируете меня, наказывая меня и сестру?

Потемнев лицом, он оттолкнулся от камина. Не того ли она добивалась?

— Вы виновны в газетной шумихе. И, скажите-ка мне, как, обеспечивая вашей сестре роскошные условия проживания и лечения, можно ее наказывать?

— Я… — залепетала Алиса, отшатываясь. Да возможно ли пробыть в обществе этого человека больше одной минуты? — Слушайте, не надо ничего этого. Мы… мы сами о себе позаботимся. — Мысли лихорадочно сменяли одна другую. — Теперь, когда здесь Паоло, он тоже окажет Мелани поддержку. Мы подыщем жилье и, учитывая его зарплату…

— Черт! — Ее показная наивность разъярила Данте. Может, хватит притворяться? — Вы хоть представляете, сколько стоит проживание в центре Лондона? А лечение такого уровня? На протяжении четырех месяцев! А сколько он получает, вы узнавали?

Алиса жалобно помотала головой. Стыдно признаться, она боялась подсчитывать. Но ожидала, что суммы будут астрономическими.

Он вытащил из кармана листок и протянул Алисе. Она заморгала, увидев сумму — такой она даже вообразить не могла.

— Это только за необходимые посещения врача в течение месяца. Без учета ухода, если ей потребуется операция, лекарств, еды, перевозок.

Алиса тяжело опустилась на диван, Данте сел рядом.

— Паоло, дуралей, верит, что он отец ребенка Мелани, собирается разыгрывать счастливую семью…

Лицо Алисы окаменело.

— Можете сейчас думать, что хотите, но наступит день, когда вы вынуждены будете признать свою неправоту.

— Не она одна такая, — хмуро заявил Данте. — Пока он не уехал, они встречались, а после она стала встречаться еще с кем-то. А попавшись, решила воспользоваться шансом…

— Его отослали… — начала Алиса, но он опять не дал ей закончить:

— Я сказал, что пока готов потакать им.

Если взамен получу тебя…

— Паоло согласился отложить женитьбу до рождения ребенка — с тем, чтобы после родов его отцовство было установлено… если они не передумают до тех пор. А пока они могут считать себя помолвленными и получат возможность пожить вместе. Думаю, вы и сами видите преимущества данного подхода.

Алиса вдруг сообразила еще кое-что:

— Почему, услышав имя Мелани, вы не упомянули Паоло? Вы знали, что они встречаются.

Он поднялся и принялся расхаживать взад-вперед по комнате.

— Потому что, когда вы явились со своими крикливыми обвинениями, я решил, что Мелани хочет захомутать меня. О Паоло речь не шла. Становилось очевидно, что она решила — из меня можно извлечь больше, а вы ее поддержали… но тут, как глупый щенок, готовый все взять на себя, объявился Паоло.

— Возможно, он объявился потому, что узнал о ее беременности, и приехал быть с ней рядом, — бескровными губами прошептала Алиса. — Вы страшно циничны.

— Я не циник, Алиса. Реалист. Вот почему я собираюсь разобраться в ситуации лично. И, учитывая предстоящее подписание договора, проследить, чтобы история с фотографией в газетах не получила продолжения.

— А если я откажусь ехать с вами?

— Неужели рискнете? Паоло находится в счастливом заблуждении, что автор плана — он. Но дом принадлежит мне, деньги на лечение тоже мои — Паоло предпочитает закрыть на это глаза. Не стоит добавлять, что в любой момент все может исчезнуть.

— Вы действительно так поступите? Лишь бы насолить мне и Мелани?

На его щеке дернулся мускул.

— Я бы не хотел до этого доводить. Ваша сестра получит все на блюдечке. А вам надо всего лишь поехать со мной, став на время моей гостьей…

И любовницей…

Данте сознавал, что не сумеет держаться от нее на расстоянии. Даже если она ничего пока не подозревает, то скоро поймет — его желание уже сейчас давало о себе знать.

— И, держа меня при себе, вы обеспечите слежку за моей сестрой, чтоб не стащила фамильного серебра.

Он ухмыльнулся. Точно, ты и твоя хитроумная сестрица не сделаете больше и шага без моего присмотра…

— Дорогая, все сокровища моей семьи слишком дорого нам достались, чтобы так легко их отдавать.

Он взял пиджак, направляясь к двери.

— Мне надо закончить кое-какие дела в офисе. Вечером я вернусь. Завтра планирую быть на озере Комо. Если ты со мной, упаковывай чемоданы. — Он окинул ее взглядом. Впрочем, можешь не упаковывать, возьми только себя. Нам придется подобрать тебе подходящий гардероб.

Алиса открыла было рот, чтобы ответить на оскорбления, но он уже продолжал:

— Я буду в семь вечера и стучать не стану. Жду пять минут. Откажешься — пеняй на себя.

И вышел.




ГЛАВА ШЕСТАЯ


Вечером Алиса стояла с маленькой сумкой в одной руке, положив другую на дверную ручку. Снаружи слышался звук работающего на холостых оборотах мотора. Он возник, как и обещал, точно в семь часов. Данте бесил ее своим вниманием к деталям, своей пунктуальностью, невозмутимостью. Он ожидает. Часы на камине тикают.

Ее разрывало отчаяние. Хотелось повернуться к часам спиной, отложить сумку и спрятаться под плед на кушетке. Отгородившись от мира. От Данте. Но нынче днем, побывав в больнице, она застала Мелани и Паоло такими счастливыми, строящими планы переезда в город… ее судьба в тот же миг была решена. Впервые в жизни Мелани в ней не нуждалась.

Вот так. Ее импульсивные, слишком поспешные действия спровоцировали эту ситуацию. Теперь она не имеет право рисковать благополучием Мелани. Поэтому она сделала глубокий вдох, повернула ручку и открыла дверь. Гладкая темная машина вроде тронулась, Алиса запаниковала — не поздно ли? Но мотор снова заработал на холостых: вышел шофер, Алиса разглядела темную фигуру на заднем сиденье. Содрогнувшись, она шагнула вперед.




Данте едва сдерживался, чтобы не выпрыгнуть из машины. Пять минут истекло. Разозлившись, что женщина сумела довести его до состояния натянутой струны, он резко велел водителю ехать. Но… дверь открылась, и его затопило невероятное облегчение. Облегчение, в котором он не желал себе признаться. Скользнувшая в салон Алиса выглядела как привидение. Все в таких же бесформенных обносках, с волосами, стянутыми назад. Он фыркнул.

— Ты приняла верное решение.

— Как будто у меня был выбор.

Дверь со стуком закрылась за ней. Данте приказал себе расслабиться, отведя от нее глаза с большим усилием, чем ему хотелось бы, и отвернулся к окну.




— Так что именно предстоит?

Самолет летел уже далеко от Англии. Данте посмотрел на Алису.

— Сегодня мы будем в Милане. На утро я договорился о посещении магазина, у нас не так много времени, чтобы тебя одеть. Гости начнут собираться через три дня.

Спина Алисы выпрямилась сама собой.

— Как ты понимаешь, я не могу приобрести себе целый гардероб. Но хотя бы могу настоять, чтобы это были готовые вещи. За дизайнерские модели мне придется выплачивать тебе долгие годы.

Она казалась невозможно гордой, маленькой принцессой. Что-то шевельнулось в груди у Данте. Он задвинул чувство подальше.

— О цене не беспокойся.

— Но я буду беспокоиться, это ненужные расходы.

— Как моя партнерша, ты должна соответствовать определенному стандарту.

Наряжай ее не наряжай — ничего не изменится, с раздражением подумала она. Данте заметил ее выражение лица и удивился. Никогда раньше ему не приходилось доказывать женщине необходимость покупки одежды.

— Моя подруга позаботится о тебе.

Алиса хмыкнула. Ага, подруга. Несомненно, бывшая любовница, достаточно свободно смотрящая на вещи, чтобы одевать свою преемницу. Ее укололо, что Данте договорился заранее — так был уверен в ее согласии.

Он не дал ей дальше предаваться горьким мыслям.

— Ей восемьдесят лет. Так что кончай изображать возмущение. Твое обо мне мнение достаточно ясно, и я не потерплю, чтоб ты надувалась как индюк при любом упоминании о моих знакомых женщинах.

— А то, что все будут считать меня твоим очередным увлечением, это нормально?

— После номера, который ты отколола, это вполне справедливо. И необходимо, хочу добавить.

Черт, и почему она такая спорщица? Его так и подмывало заткнуть ей рот способом, отлично зарекомендовавшим себя раньше.

Алиса глубже уселась в кресле. Она не повторит вновь той же ошибки, поднявшись в самолете.

— Хочу напомнить, что инициатором того поцелуя был ты, а не я.

Инстинктивно Данте захотелось защитить себя:

— А мне надо было дать тебе возможность раззвонить по всему миру, что я отец ребенка твоей сестры? Хорошо, что я вспомнил твое выступление неделей раньше и примерно представлял, чего ждать. Мне надо было закрыть тебе рот, хоть как.

Алису придавило к сиденью. Следовало признать, что у него действительно было моральное право поступить, как он поступил. Сознание, что его поцелуй был хорошо обдуманной и эффективной защитой, убивало ее. И пусть он даже целовал ее вчера… Она вспомнила его последующий холодный отстраненный взгляд. Словно он проводил какой-то эксперимент, словно и не пылал для него весь мир огнями, как для нее.




Очнувшись ото сна, Алиса пришла в ужас. Ее крепко прижимали к себе сильные руки. Вокруг темнота, где она — непонятно. Она начала яростно вырываться, паника туманила мозг.

— Пусти, пусти меня!

— Черт! Ты как дикая кошка, да успокоишься ты наконец? Я тебя несу, потому что ты не проснулась даже после приземления.

Сознание Алисы прояснилось. Данте нес ее по бетонному полю маленького миланского аэродрома. Они уже на земле. И неожиданно Алиса ощутила то, чего не ощущала очень давно. Безопасность.

Посмотрев вверх, она увидела жесткую челюсть, сурово сдвинутые брови. Поборов в себе желание прижаться к нему, она оставалась напряженной, пока они не добрались до машины и он не усадил ее внутрь. Смотреть на него ей было неловко, она только промямлила:

— Мне приснилось… я не знала, где я.

— Отлично, мы в Милане. Добро пожаловать обратно в Италию.

Он хмуро усмехнулся, у нее упало сердце. Глупо представлять себя защищенной тогда, когда ей именно и угрожает опасность.

Через час езды они остановились. Все еще окончательно не проснувшись, она шла вперед как слепая. Позволила Данте проводить себя в спальню и закрыла за собой дверь. Завтра… это была ее последняя мысль.




Утром Алису разбудил тихий стук в дверь. Стучалась скромная хорошенькая девушка в джинсах и короткой маечке.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — откликнулась Алиса, немного смутившись, когда та вошла и раздвинула тяжелые занавески на окне.

Улыбнувшись, девушка повернулась к Алисе. Говорила она немного запинаясь, чувствовалось, что старательно репетировала свою речь заранее:

— Синьор Д'Акьюани велел разбудить вас и передать, что он завтракает в столовой.

Алиса слабо улыбнулась.

— Спасибо.

Девушка вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Алиса откинулась на подушки. Давно уже она так хорошо не высыпалась. В голове мелькнуло воспоминание, как Данте нес ее на руках прошлой ночью. Сознавая, что ведет себя трусливо, она тем не менее отодвинула прочь мысль о том, что чувствовала при этом, предпочтя отправиться прямиком в пасть ко льву.

Внизу она быстро нашла столовую. Громадный блестящий стол, на одном конце которого ваза роскошных цветов, а на другом — Данте Д'Акьюани, потягивающий кофе и читающий газету. Он поднял голову. Казалось, его глаза смотрят сквозь нее.

— Хорошо спала?

Воздух зазвенел от разлившегося в нем напряжения. Она кивнула.

— Как младенец.

Та же юная девушка принесла апельсиновый сок, кофе, круассаны и фрукты.

Завтракая, она украдкой поглядывала на него.

— Я договорился в магазине на утро, через час мы поедем.

— Мы?

Он кивнул.

— Мне надо в контору, я завезу тебя, а после заберу.

— О. — Ей сразу стало легче.

Он хищно оскалился.

— Поездки по магазинам всегда утомляют меня до смерти, так что даже надежда увидеть, как твои прелестные формы упаковывают в кружево и шелк, не заставит меня долгие часы просидеть в ожидании, пока тебе не надоест вертеться перед зеркалом.

И уже произнося эти слова, Данте представил ее обнаженное тело, прикрытое одним шелком. Ему подумалось вдруг, что вряд ли есть еще что-то, что ему так сильно хочется увидеть. Сразу заторопившись, он допил кофе и встал.

— Жду тебя в холле.

Колкие ответы смешались у Алисы в голове, так что ни один не успел сорваться с губ. Вертеться перед зеркалом? Она сама уж и не помнит, когда задерживалась перед зеркалом дольше, чем на минуту. Этот человек невыносим. Он считает ее формы прелестными? Большим глотком, обжигаясь, она разделалась с кофе.




ГЛАВА СЕДЬМАЯ


— Я вернусь через пару часов. Надеюсь никогда больше не увидеть этих твоих чудовищных лохмотьев.

Алиса взялась за ручку дверцы и, чуть не выпав наружу, когда шофер ее открыл, послала Данте убийственный взгляд. Рот до сих пор горел после кофе. Ей хотелось сказать что-нибудь — что угодно, — чтобы поколебать его возмутительную самоуверенность.

— Пока… — мягко прозвучало у нее за спиной. Алиса яростно, к изумлению водителя, захлопнула дверцу.

Два часа прошли незаметно. Между примерками она стояла в своем жалком белье в окружении разнообразной одежды и обуви. Чтобы попасть туда, где она сейчас находилась, надо было позвонить в дверь. Войдя же, она ожидала, что ее мигом отсюда выгонят. Даже на секунду задумалась, что делать, если так и случится. Одна, без денег, в чужом городе. Ни телефонного номера Данте, ни телефона.

Но встретившая ее высокая седоволосая женщина с королевской осанкой окинула ее взглядом и на безукоризненном английском сказала:

— А, вы, вероятно, Алиса. Данте вас точно описал. Я синьора Паскаль.

Щеки Алисы запылали в энный раз за сегодняшнее утро, когда мадам и ее помощницы постановили раздеть ее полностью. Синьора суетилась вокруг Алисы.

— Вы такая крохотная. Что ж мне делать? — И, всплескивая руками, снова мчалась за очередной партией вещей.

В какой-то момент Алиса услышала требовательный звонок и угадала: это он. Она прикрылась руками, хотя и знала — увидеть ее он не может. В желудке запорхали бабочки. Она слышала низкий рокот его голоса, смех синьоры Паскаль, и, хотя той было восемьдесят, Алиса ощутила смутное беспокойство. Одна из помощниц явилась с горящими щеками. Алиса поджала губы. Сказывалось воздействие Данте.

— Тут вещи на каждый день, синьора прикажет их доставить. Вы сможете носить их, пока не будет готова основная партия одежды. Дня через два.

Как Алиса ни возмущалась лишней тратой денег, она не могла не чувствовать удовольствия от прикосновения шелковистой материи к коже. Сама она давно не могла позволить себе что-нибудь подобное.

Когда она вышла из примерочной, Данте пил кофе. Рука его остановилась на полпути ко рту. Все тело замерло. Не считая мучительного образа, памятного с посещения ее спальни, и краткого соприкосновения в самолете, он не представлял ее форм.

Она смотрела вызывающе, и Данте показалось, что они остались в комнате одни — дизайнер и ее помощницы забыты. Ее одежда не была излишне сексуальной, но… наполненная изящными формами… Он никогда не видел ничего более соблазнительного. Все пропорционально, каждая линия, каждая выпуклость. Талию, казалось, можно обхватить одной рукой. Кожа слегка загорела — мягкая и шелковистая. Впервые в своей жизни Данте онемел.

Алиса вздернула подбородок. Если он не прекратит смотреть на нее, как на какую-то диковину, она завизжит. К счастью, подошла синьора Паскаль.

— О господи. Все сидит отлично. Остальное доставим самолетом сразу же, как будет готово. — Она взглянула на Данте. — Полагаю, обычным рейсом?

Данте молча кивнул. Алиса удивленно обернулась на синьору. Самолетом? Данте заметил ее реакцию, гибким движением поднялся, взял ее под руку и направил к двери.

В машине она повернулась к нему.

— Неужели необходимо посылать за вещами самолет?

— Алиса, — резко откликнулся он, — я могу это себе позволить.

— Я не…

— Достаточно. Притворяйся перед другими, что оставила свое кровоточащее сердце в Африке. Меня не надуть.

— Это не притворство. Хочешь гонять самолет за тряпками — пожалуйста, раз ты можешь спать с этим на совести, но знай, я считаю это безнравственным.

Данте внимательно вгляделся в нее. С кем ему хотелось спать, так это с ней.

— Ладно, значит, придется побыть безнравственным — прямо сейчас за нами придет вертолет, чтобы отвезти на озеро Комо. Вспомни, кстати, ты не очень возражала, получив к своим услугам самолет до Англии.

Она отвернулась. В тонкой шелковой блузке и юбке она чувствовала себя выставленной напоказ. Новые шелковые трусики тоже некстати напоминали о себе при каждом движении. Знать бы наперед, что необдуманные действия доведут ее до теперешнего положения… до положения новой любовницы Данте Д’Акьюани…

Данте изнывал от желания протянуть руки и усадить ее к себе на колени. Но он проявил железную выдержку и только сейчас вспомнил кое-что. Ее знакомство с вертолетами можно объяснить полетами на них в Африке. Осознание было досадным и приятным одновременно.




Та же мягко улыбающаяся экономка показала Алисе ее комнату. Другую, не ту, в которой она спала в первый раз. Где ее запирали. Она попыталась воспроизвести ощущение ярости, с которым сидела на постели и смотрела в дверь, но не сумела. Постепенно оно бледнело. Данте удивил ее, показав, где находится кабинет с телефоном, откуда можно позвонить Мелани.

Обходя свою комнату, Алиса открыла одну дверь. Ванная. Другую. Она предполагала, что там гардеробная. И оказалась в другой спальне. Его спальне. Никаких сомнений у нее не возникло. Громадная комната с огромной кроватью по центру. Простая, но элегантная мебель — не то чтобы очень массивная, но, несомненно, предназначенная для мужчины.

Тут дверь открылась, и вошел Данте. Он на ходу развязал галстук, потом расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и замер, заметив ее.

— Я думала, дверь ведет в гардеробную…

Данте приветливо обвел комнату рукой.

— Прошу, можешь раздеваться здесь сколько угодно.

— Ты знаешь, что я имела в виду, — сухо ответила она. — Извини за беспокойство.

Он пробормотал что-то по-итальянски, она обернулась:

— Что?

В глазах его была мука, и что-то встрепенулось в ней в ответ. Впрочем, ей, наверное, показалось.

— Ничего. Иди. Отдыхай.

Страх, дрожащий внутри, заставил ее выпалить:

— У нас что, будут смежные спальни?

Он кивнул, шагнул ближе. Она откачнулась.

— Гости будут полагать, что у нас не просто смежные, а общая спальня, но пока обойдемся так.

— Но…

— Но когда мы отправимся в Южную Африку, спальня у нас будет общая, нравится это тебе или нет.

У Алисы все поплыло перед глазами.

— Южная Африка? Почему вдруг Южная Африка?

Данте заметил ее побледневшее лицо и нахмурился.

— Я говорил, что первую неделю мы проведем здесь. А затем запланированы две недели в Южной Африке, где и пройдет основная часть переговоров. Там мы подпишем контракт и приступим к первому проекту компании — строительству спортивного комплекса около Кейптауна.

Колени у Алисы подгибались.

— Ты ничего не говорил…

— Что-то не так?

— Ничего. — Она попыталась улыбнуться. — Я не ожидала вернуться туда так скоро…

В своей комнате она прислонилась к двери, тяжело дыша. Она и не представляла, что мысль о возвращении в Африку станет таким ударом.

Беда в том, что она позволила постороннему мужчине указывать ей, что делать. Опять позволила.

Рауль Карро. Доктор Рауль Карро. Человек, спокойно разбивший ей сердце.

По крайней мере тогда это ощущалось так. Почти два года прошло. Все повторяется. Хотя она и была уверена, что Данте провоцирует физические контакты, просто чтобы ее позлить, не рассчитывая на продолжение. Только почему ей кажется, что она вновь оказалась у края пропасти?

Уже стоя под душем, Алиса замерла от другого ужаса, вспомнив: Данте пообещал, что в Африке они будут делить спальню. Она оперлась рукой о стену. Темное желание затягивало ее. Нет, больше она не позволит использовать себя. На сей раз она защищена. Алиса начала яростно тереть себя мочалкой. Помимо прочего, Данте Д’Акьюани она и не нравится вовсе. Человек его типа может лишь играть с ней подобными.




ГЛАВА ВОСЬМАЯ


Вечером Алиса пыталась есть грибной суп, одновременно поддергивая топ, который норовил соскользнуть с плеча. Она переоделась, потому что блузка с юбкой казались слишком легкими и прозрачными, но вышло еще хуже.

Данте смотрел на нее раздраженно. Весь день он провел, критикуя себя за то, что привез эту женщину сюда. Нет, конечно, у него были основания для такого шага, первое из которых — невозможность доверять ни ей, ни ее сестре. Но в глубине души он знал, что все эти основания не стоят выеденного яйца. Ее бы здесь не было, если б он не желал ее так, как желает, и если только этот топ спадет с плеча еще раз…

Алиса положила ложку и опять подтянула ткань вверх, а та тут же начала предательски сползать обратно. Она мученически вздохнула и, услышав тихий звук рядом, подняла глаза. Данте смотрел на нее с таким выражением, что все внутри помертвело.

— Что… что такое?

— Оставь топ в покое, — сквозь зубы выдавил он.

Алиса смутилась.

— Но… он…

Легкий золотистый шелк, словно по сигналу, сполз вниз, обнажая плечо. А как долго Алиса его крутила в руках, прежде чем решилась надеть! Он казался самым простеньким из присланных вещей, вместе с льняными брюками. Надеть бюстгальтер было нельзя, потому что по замыслу плечи оставались открытыми.

В его голосе звучало страдание:

— Задумано, чтобы он так ниспадал.

Черт! Она что, сама не знает?

Алиса смутилась.

— Знаю. Просто не хотелось выглядеть во время обеда полуголой распутницей. Мне было бы гораздо удобнее в моей собственной одежде…

— Нет. Ее сожгут.

Алиса округлила глаза.

— Я хочу сказать — в моей настоящей одежде. Мой чемодан с вещами еще не доехал до дома. Вот почему гардероб у меня ограниченный. Мелани на пять дюймов меня выше, ее вещи мне не годятся. Но как ни трудно тебе поверить, я не полная деревенщина, Данте.

Внезапно она оценила простое изящество его костюма — черную рубашку и темные брюки. И заговорила, чтобы заполнить молчание:

— Я хочу сказать, ты же носишь когда-нибудь джинсы? Футболки?

— Ты впервые обратилась ко мне по имени.

— Да?

Действительно. Это вышло легко, без раздумий. Фамильярность. Алиса вздрогнула, почувствовав дрожь от прохладного ветерка, продувающего тонкий топ, и сосредоточилась на супе.

— Наверное, надо привыкать. То есть я же не могу называть тебя перед всеми мистер Д'Акьюани.

Данте изучал ее склоненную голову, копну волос, стянутых в узел на затылке, чистую линию шеи. Его имя, слетевшее с ее губ, согревало его, таило чувственное обещание.

— Нет, — резко ответил он. Глаза его остановились на соблазнительной округлости голого плеча… Лишь экономка, вошедшая с новым блюдом, разрядила напряжение, царившее в столовой.




— Пошли на террасу пить кофе.

По всему выходило — выбора у нее нет. Воздух снаружи оказался теплым и мягким. Спокойным. Было так тихо, озеро казалось столь прекрасным, что Алиса на мгновение забыла, где она, что с ней. Подошла и оперлась руками о перегородку, вдыхая запах цветов, чувствуя, как спадает с плеч накопившаяся тяжесть.

— Красиво, верно?

Она взглянула на стоящего рядом мужчину. Лицо его преобразилось, лишенное обычного настороженного выражения.

— Да.

Он повернулся к ней, она покраснела, застигнутая за разглядыванием. Насмешливый блеск его глаз отбросил ее от края террасы, она опустилась в одно из кресел. Ее плечо горело, в очередной раз обнажившись. Чувствуя на себе его пристальный взгляд, она старательно смотрела в сторону, скрестив руки на груди, пытаясь хоть так прикрыться.

Появилась экономка, и Алиса захлопотала, помогая ей с подносом, ненадолго успокаиваясь в присутствии другой женщины. Когда та ушла, она поскорей схватила чашку, отпила из нее и вздрогнула, когда горячая жидкость вновь обожгла еще не оправившееся с утра нёбо. Алиса со стуком поставила чашку обратно на поднос. Данте уже стоял рядом.

— Что случилось?

Она сердито помотала головой.

— Я утром обожглась, и вот теперь снова… Ничего, правда.

Данте присел перед ней, заглядывая в лицо, его рука легла на ее колено. Боль во рту ушла на второй план, сердце громко забилось. Он смотрел с опасным огоньком в глазах, рука казалась тяжелой, прожигала кожу сквозь тонкую ткань. Сердце ее замирало и принималось бешено стучать вновь. Ох, нет, пожалуйста…

Данте легко поднялся, потянул ее за собой. Их тела оказались совсем близко. Его руки скользнули по ее спине, ладонь легла на затылок. Она перестала дышать.

— Что… что ты делаешь? Со мной все в порядке.

Он покачал головой, огонь в его глазах выжигал у нее из головы всякую разумную мысль.

— Просто хочу проверить… Открой рот.

Как ни глупо, Алиса повиновалась.

— Покажи язык.

Вид ее маленького розового язычка довел его до предела. Большим пальцем он коснулся ее нижней губы. Язык метнулся у нее между зубами, на щеках проступили красные пятна. Он чувствовал смену ее дыхания — оно становилось все чаще. Жилка на шее билась рядом с его запястьем.

— Данте… правда… Я же медсестра. Ничего тут такого.

— Это… не ничего.

Алиса знала, что он говорит не об ожоге. И все равно отчаянно отбрасывала эту мысль, пока его голова не наклонилась и губы не приникли к ее губам.

В тот миг, когда их губы соприкоснулись, Алиса ощутила неизбежность происходящего. Дикий поток подхватил ее и понес. Теперь уже ясно: Данте находит ее привлекательной. Одной рукой он притягивал ее к себе, а другой зарывался в волосы, поворачивая голову, чтобы удобнее было овладевать губами. Ею овладевают, целиком и полностью, — вот как это ощущалось.

Ее руки должны были держаться за что-нибудь, и она обнаружила, что обнимает его за талию. Его твердый торс давал надежное укрытие ее нежной груди, словно вбирая ее в себя. Она буквально расцветала под прикосновениями этого человека. Его язык танцевал у нее во рту. Она таяла, сотрясалась от неконтролируемой дрожи.

Он отодвинулся, взглянул на нее сверху вниз. Алиса с трудом выдержала его взгляд. Она словно опьянела, не в силах двигаться, думать, с трудом держа глаза открытыми.

Налетел порыв свежего ветра. Ей словно плеснули в лицо холодной водой. Она резко дернулась, и Данте, не ожидавший такого движения, выпустил ее.

Алиса глядела ему в лицо, желая быть спокойной и надменной, хотя все в ней тянулось к нему, умоляя о других поцелуях.

— Не понимаю, что здесь происходит…

Он нахально ухмыльнулся ей в лицо.

— Могу еще раз показать, если не понимаешь.

Алиса отступила за спинку кресла, сжала ее.

Топ опять соскользнул с плеча.

— Больше такого не повторится. То, что по воле обстоятельств я здесь, что ты накупил мне одежды, не значит, что я доступна для сексуальных посягательств. Меня это не интересует, слышишь? И я не дам себя использовать лишь потому, что это… легко и удобно.

Данте смотрел на нее. Два ярких пятна горели на ее щеках, рот манил, как сочный, спелый фрукт. Волосы рассыпались, локоны падали на лицо и шею. Легкости и удобства он не ощущал. Он весь горел, больше всего желая притянуть ее обратно в свои объятия, утолить томящую его жажду. Черт.

Данте не сомневался, что окажется в постели с Алисой Паркер. Она здесь, на месяц она рядом с ним. Масса времени. Со всем тем жаром, которым они оба пышут, она не продержится и недели.

Поэтому он улыбнулся, стараясь не замечать яростную пульсацию в брюках.

— Прости, пожалуйста. Конечно, я сделаю все, как тебе угодно.

Алиса подозрительно взглянула на него. Как ей угодно? Вряд ли. Уж он наверняка поступит, как захочется ему. Шелк терся о грудь, и она поборола желание посмотреть, не слишком ли торчат соски. Надо выбираться отсюда. Как можно скорей.

— День был длинным, я хочу лечь.

Данте, кивнув, пожелал ей спокойной ночи и проводил взглядом. Сейчас, когда она повернулась спиной, лицо его так переменилось, что, взгляни она на него, убежала бы без оглядки.




ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


В следующие два дня вилла из оазиса тишины преобразилась в кипящий улей. Привозили продукты, появлялась дополнительно нанятая прислуга, садовники и охрана готовили дом к прибытию VIP-персон. Алиса бродила между ними, радуясь отсутствию Данте. Вероятно, он засел в офисе, готовя нужные документы. Отскочив в сторону от двух мужчин, тащивших громадную композицию из экзотических голубых цветов, она с любопытством последовала за ними. До сих пор она боялась особо разгуливать по дому, но сейчас решилась. Оказавшись в просторной столовой, Алиса задохнулась от восторга. Голубые стены и полоток из зеркального стекла. Эффект создавался непередаваемый. Ничего подобного она в жизни не видела.

Мужчины остановились, опустили свою ношу у громадного стола и выжидающе посмотрели на нее. Один что-то сказал.

Алиса недоуменно взглянула на них.

— Прошу прощения… я не говорю по-итальянски. Не хотите обратиться к экономке?

— Они думают, что ты хозяйка виллы, и хотят узнать, куда поставить цветы, — насмешливо прозвучало за спиной.

Воздух моментально вышел у Алисы из легких. Сегодня она видела Данте впервые после его отъезда. И впервые он оделся не напоказ, в джинсы и рубашку. Она обернулась к мужчинам, попыталась улыбнуться.

— Нет, нет, — жестами попробовала она показать, что они не муж и жена, лишь рассмешив обоих… троих мужчин. Данте произнес несколько быстрых слов, грузчики поставили цветы посередине стола и вышли, качая головами и продолжая смеяться.

Алиса скрестила руки на груди, вновь ограждая себя ледяной стеной.

— У вас считается нормальным смеяться над иностранцами?

Он удивил ее, взяв за руку. Рука его была большой и теплой, грозя растопить, опрокинуть воздвигнутую преграду. Вовремя сработала защитная реакция: он лишь изменил тактику, незаметно приучая ее к своим прикосновениям, чтобы, когда явятся другие…

Данте указал на потолок.

— Эти панели тут с середины шестнадцатого века — венецианское стекло, и стены имеют такой необычный цвет, потому что тоже относятся к тому времени.

— Повезло тебе вырасти среди такой красоты и богатства.

Его лицо окаменело.

— Ты все ссылаешься на среду, в которой я вырос… Вероятно, не слишком ты усердно собирала информацию обо мне.

— О чем ты?

Он обвел глазами комнату, хрипло хмыкнул.

— Эта вилла — не мое фамильное гнездо, я ее купил три года назад. Остальные мои дома — тоже недавние приобретения. — Его губы сжались, словно он пытался остановить себя. О внутренней борьбе можно было судить по жесткому блеску глаз и жилке, вздувшейся на виске. — Как ни приятно тебе думать иначе, но я вырос не тут. Вначале моим домом были улицы Неаполя, где надо сражаться за место под солнцем. Так что не стоит попрекать меня тепличным детством.

Алисе хотелось проглотить свои слова обратно.

— Извини, Данте, я не знала.

— Нет, потому что такая же, как все, — готова пристроиться к уже имеющемуся богатству. Какая разница, откуда оно взялось?

— Это нечестно. Мне не все равно, откуда твои деньги. Я никогда бы не пришла к тебе, если б видела другой выход.

— Ага, и в результате ты тут. Ладно, мне надо работать.

Данте вышел из дома, втянул в легкие свежий воздух. Что за чертовщина с ним такая? С чего он вдруг начал выворачиваться перед ней наизнанку? Почему предположение, что он родился с серебряной ложкой во рту, так его разозлило? Ему плевать, что говорят люди.

Он обернулся к вилле лицом. Он справится с этим, справится с ней. Разве могут его задеть слова какой-то мелкой, интриганки? Она годится лишь затем, чтобы согревать его постель. И можно поклясться, это произойдет очень скоро.




Алисе передали записку. Она развернула листок. Вид крупного решительного почерка мигом воскресил в памяти смуглое красивое лицо.

Я уехал в Милан закончить последние приготовления. Вернусь к вечеру. Утром появится мой помощник Алекс, встретит гостей. Все, что требуется от тебя, — быть готовой к семи вечера. Встречаемся в твоей комнате. Оденься поприличнее. Данте.

Вот так! А она-то уже начала осваиваться на вилле, с радостным предвкушением ждала встречи с ним. Размышляла, не заметил ли он чего-то нового в ее отношении к нему… приятно ли оно ему.

Скомкав записку, она бросила ее в мусорное ведро и кинула взгляд в зеркало. Смягчиться к Данте Д'Акьюани — намеренно призвать на свою голову катастрофу. Ей ли не знать. Особенно после его возмутительных поцелуев. Нельзя позволять себе забыть Рауля Карро. Но… как ни ужасно, образ Рауля Карро становился все расплывчатей, вспомнить его было все труднее.

Она рассердилась на себя. Нельзя забывать, что Данте — такое же животное, только одежда другая. Человек его типа может лишь безжалостно использовать ее, а после выбросить вон. Да разве сейчас он не это делает?

Пора уже ей переключиться на другие заботы. Она очень неопределенно объяснила свое поведение Мелани, сославшись на то, что оказывает Данте услугу — дескать, ему нужна хозяйка… К счастью, Мелани не видела газет и не пыталась донимать ее вопросами.

После целого часа счастливой болтовни Мелани о предстоявшей завтра выписке Алиса повесила трубку. Как ни неприятно думать о Данте в роли благодетеля ее сестры, сейчас Алиса едва не плакала от облегчения.




К семи вечера Алиса дошла до крайнего нервного напряжения. Она кожей ощущала каждую утекающую секунду, когда услышала, наконец, звук приближающегося вертолета. Данте. По правде сказать, весь день только и слышалось, что звуки прибывающего транспорта да топот суетившегося персонала. Алиса затаилась в своей спальне, боясь, что кто-нибудь захочет узнать, на каком основании находится здесь она.

В девять утра она открыла дверь мужчине примерно такого возраста, как Данте. Светловолосый, низенький, с озорными синими глазами, он представился Алексом, помощником Данте, и сообщил, что будет встречать гостей. Алиса заметила его оценивающий взгляд. Должно быть, он про себя удивлялся, что в ней нашел его босс.

Алиса надменно выпрямилась, гадая, не рассказал ли ему Данте все. Но Алекс вел себя вполне достойно, несколько раз заходил узнать, не нужно ли ей чего, так что особых претензий к нему у нее не было.

Стрелки часов почти добрались до семи, и все равно Алиса подпрыгнула от стука в их общую дверь. Через толстые стены она не услышала, как он вошел к себе. Вздохнув, она оглянулась на себя в зеркало, пытаясь решить, достаточно ли представительной ему покажется.

— Войдите.

Данте повернул ручку, чувствуя странное стеснение в груди. Что с ним такое? Вечернее солнце заглядывало в комнату, Алиса стояла в ореоле его лучей. На ум шли банальные слова типа поразительно, роскошно, но их было недостаточно, чтобы отдать ей должное. На ней было темно-красное платье. Шелковое, без бретелей, доходящее до коленей, с разрезом вдоль бедра, подчеркивающее мягкие женственные формы. Простого и вместе с тем достаточно провокационного фасона, чтобы внушить желание немедля сорвать его и бросить Алису на ближайшую постель. Рука его сильнее сжала ручку двери.

Солнце ушло, свет стал приглушеннее. Данте поморщился. Глупые фантазии, только и всего. Взяв чувства под контроль, он шагнул вперед.

Алиса ужасно нервничала. Какое-то время она не могла различить в тени его лица.

— Надеюсь, все в порядке? Я не знала, что лучше надеть, — наконец выдавила она.

Почему она кажется такой чертовски нервной? Надежно упрятанные противоречивые чувства снова всплыли на поверхность.

— Все замечательно. Что ты сделала с волосами?

Вспыхнув, она поднесла руку к голове.

— Надо было их распустить? Я попыталась повторить прическу, которую мне вчера парикмахер показала.

Волосы смотрелись изумительно. Собранный на затылке небрежный узел выглядел завораживающе сексуально.

— Все замечательно, — повторил он. — Пошли, а то опоздаем.

Алиса взяла шаль и неуверенно последовала за ним. К высоким каблукам она не привыкла. У лестницы он нетерпеливо обернулся. Ее сердце упало. Нетерпение в его глазах между тем сменилось чем-то… чем-то жарким и непостижимым. Когда она подошла, он взял ее ладонь и поднес к губам. Смущенная излишней интимностью жеста, она покраснела.

— А, Д’Акьюани, вот ты где! — прозвучало снизу, и Алиса осознала, что их отлично видно в открытую дверь гостиной, смежную со столовой. Данте сильнее сжал ее руку. Да он комедию ломает! Алиса почувствовала себя полной дурочкой. Ей-то показалось… Сверкнув глазами, она в свою очередь стиснула его пальцы, словно желая сказать: Я понимаю, что все это притворство…




ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


Потягивая вино из бокала, Алиса старалась не допустить на лице смущенную улыбку. Окружающая обстановка резко отличалась от той, к которой она привыкла за последний год, до смешного. Но стоило взглянуть на внушительную спину Данте перед собой, и желание улыбаться сразу пропадало.

Данте полностью погрузился в беседу, оставив позади Алису, слегка испуганную видом новых людей, разодетых в пух и прах. Кроме Бушенона и О'Брайна присутствовало пятеро солидных мужчин и две женщины того же сорта, каждый с помощниками и консультантами. Все казались устрашающе важными. В комнате отчетливо пахло деньгами — такими деньгами, что голова кругом.

Именно Дерек О'Брайн приветствовал их первым — компаньон и явно близкий друг Данте. Дерека сопровождала жена.

— Здравствуйте, вы, вероятно, Алиса.

Кивнув и робко улыбнувшись, Алиса пожала женщине руку.

— Извините, а вы?..

— Патрисия О'Брайн, жена Дерека. Я так поняла, вы недавно познакомились с Данте. Он попросил меня подойти к вам, чтоб вы не скучали.

Но это уж вряд ли, подумала Алиса. Данте, окруженный толпой, казалось, совершенно позабыл о ней.

— Вы очень добры.

— Вижу, что, несмотря на приглашение, жена Бушенона не приехала — должно быть, опасалась не вписаться в компанию… — собеседница лукаво покачала головой. — А мой муж шагу ступить без меня не может.

Она с любовью взглянула через зал на мужа, и Алиса почувствовала зависть. Она торопливо глотнула вина. Что с ней такое? Сейчас ей казалось: ее чем-то обделили.

Затылок закололо, она обернулась. Данте смотрел на нее, жестом подзывая к себе. Патрисия замахала на нее — иди, мол.

Данте обнял ее с видом собственника. Алиса подумала, что предпочла бы остаться на заднем плане, чем в центре орбиты этого человека. Под направленными на нее взглядами она чувствовала себя товаром, выставленным на витрину.

— Прошу внимания, позвольте представить вам Алису Паркер…

Алиса улыбалась и кивала подходящим к ним людям. Кое-кто поглядывал на них удивленно, как будто люди недоумевали, почему Данте вдруг появился со спутницей. На долю секунды она ощутила единение с ним, словно они противостоят чему-то вместе. Его рука лежала у нее на спине, рассылая по всему телу электрические искры.




Их пригласили к столу, и Данте вынужден был отпустить Алису, хоть и не хотелось. После того, как он извлек ее на всеобщее обозрение, она растерялась, но быстро взяла себя в руки, начав разговаривать с гостями. Оживленная беседа, идущая рядом, порой даже отвлекала Данте от собственных переговоров. И еще он поймал себя на желании не отпускать ее от себя — глупом и ничем необъяснимом.

После обеда подошла Патрисия О'Брайн, тихо заметила:

— Она кажется милой девушкой.

Он этого не ожидал. Не знал, чего ожидал, но не этого. Сидела Алиса через несколько мест от него, рядом с Дереком, который явно был сражен. И, хотя Дерек был двадцатью годами старше его, Данте мучило желание оттащить Алису подальше, поместить вне зоны досягаемости кого бы то ни было. Он заставил себя отвернуться.

Сидящий рядом с Данте помощник спешил поделиться добытой информацией, но чем дальше, тем больше раздражал Данте его скрипучий голос.

Алиса благодарила судьбу за место рядом с таким весельчаком, как Дерек О'Брайн, всю дорогу смешившим соседей забавными историями.

— Хм… Алиса, если не ошибаюсь? — Молодой американец, сидящий по другую сторону от нее, упорно пялился в вырез ее платья, хотя смотреть там особо было не на что. Алиса едва не начала извиняться. — И что такая прелестная девушка, как вы, делает в такой скучной компании?

— Я — Алиса осознала, что вопрос пришелся на минуту неожиданно выдавшегося молчания и все сидящие за столом прислушиваются. — Я здесь по приглашению Данте. — Она послала тому взгляд, наполненный, как она надеялась, обожанием, но Данте не спешил радоваться, смотрел почти угрюмо.

— А чем именно вы занимаетесь? Делаете карьеру?

У Алисы волосы стали дыбом. В том, как это было сказало, чувствовалось: от нее никак не ждут, что она работает. Что угодно, только не это.

— Да, — с достоинством отвечала она, — я квалифицированная медсестра и акушерка.

К ее удивлению, заговорил Данте:

— Алиса недавно вернулась после года, проведенного в Африке.

Гости снова заговорили, и Алиса обнаружила, что отвечает на вопросы. Данте с удивлением узнал, где именно ей пришлось работать. В какой-то момент Алиса поймала заговорщицкий взгляд Патрисии. Та подмигнула, словно говоря: отлично проделано. И Алиса ощутила почти триумф. Словно прошла некий тест.




Вечером Алиса и Данте поднялись по лестнице к спальням, которые были немного в стороне от спален других гостей. Алиса остановилась у своей двери, пытаясь унять дрожь в коленях. Что, если он?..

— Лихо ты расправилась с Бушеноном. А он довольно сложный экземпляр.

Она попыталась рассмотреть выражение его лица, но оно было скрыто в тени. Ладно, хоть он вроде не настроен ее насиловать. Само спокойствие и невозмутимость. И почему она боялась?

Бушенон перехватил ее сразу после обеда. Данте, несмотря на все старания, не успел вклиниться в их разговор. Но когда он подошел, Бушенон от души хохотал и, похоже, находил Алису бесподобной. Забавно, и этого она сумела очаровать.

— Знаешь, Том мне сказал, что его жена тоже училась на медсестру, так что у нас много общего.

Данте поднял брови. Том? Кто бы мог подумать? Он вспомнил, какой веселой она была и как резко замкнулась, когда он к ним подошел.

— Только не позволяй ему размечтаться, что у тебя есть что ему предложить, кроме занимательной беседы.

Улыбка сошла с ее лица.

— Боже упаси. Вероятно, твоя партнерша не должна быть годна ни на что, кроме как выполнять чисто декоративные функции.

Выбросив вперед руку, он захватил ладонью ее затылок, запустил пальцы в волосы.

— Ну-ну, Алиса, не будем ссориться.

Алиса дернулась. Она ненавидит его. Неистовая буря чувств, бушующая в ее душе, — его вина.

— Пусти, ты будишь во мне все самое худшее.

— Не знал, что ты работала в зоне военных действий.

— Ты не спрашивал. — Он открыл рот, и она поторопилась добавить — И, если не возражаешь, мне не хотелось бы это обсуждать.

Он отступил на шаг назад.

— Мы будем проводить встречи на вилле Монастеро в Варение, прямо за озером. Каждый день лодки будут отвозить нас туда и обратно. А вы с Патрисией подъезжайте к ленчу. Завтра — единственный день, когда будем работать допоздна, а остальные вечера свободны. Лодка будет в твоем распоряжении.

— Хорошо.

— Спокойной ночи, Алиса.

— Спокойной ночи, — слабо ответила она и проследила, как он удаляется к себе, не оглянувшись. Черт его побери. Ей казалось, что ее специально убаюкивают ложным чувством безопасности.

Этой ночью, зная, что он лежит всего в нескольких футах от нее, возможно обнаженный, Алиса едва ли сомкнула глаза. А утром вначале убедилась, что компания гостей во главе с хозяином погрузилась в лодки и отбыла. Лишь тогда она сошла вниз. Померещилось ей или он на самом деле взглянул на ее окно, когда лодка отчаливала?




Возвращаясь вечером, Данте просто кипел. Алиса не явилась разделить с ними ленч. Так же, как и Патрисия, напомнил голос разума. Ленч и занял-то около получаса, но все равно Данте чувствовал себя обманутым. Несвойственное ему ощущение. Ему было неприятно не знать, что ее задержало. Потому, конечно же, что он ей не доверяет. Выпрыгнув на прибрежные камни, он издалека разглядел силуэты на террасе, выходящей к озеру.

Лодки возвращались. Сердце Алисы замерло. Она хотела поехать на виллу Монастеро, не желая дать Данте повод для дополнительных упреков, но Патрисия настояла, чтобы они отправились на экскурсию, сказав, что мужчины и не заметят их отсутствия и что Данте, вероятно, позвал их лишь из вежливости. Не имея возможности связаться с ним, Алиса про себя думала: он точно истолкует ее действия как попытку неповиновения.

— А, Данте, вот и вы. — Поднявшись с кресла, Патрисия расцеловала его в обе щеки. — Ваша милая Алиса — самая приятная компания, которую только можно вообразить.

— Неужели?

Алиса тоже встала, сознавая, что только она слышит скрытую иронию в его голосе. Следом за Данте подошли другие, Дерек радостно обнял жену. Алиса постаралась держаться в тени, помня о неудовольствии, выраженном Данте, и потому, когда он привлек ее к себе, была застигнута врасплох.

Его вкрадчивый голос защекотал ей ухо:

— Я соскучился по тебе, любовь моя. Ждал и не дождался… — Намотав прядь ее волос на палец, он слегка потянул к себе. — В игры играем, Алиса?

Она помотала головой, околдованная его глазами. Потом опомнилась.

— Нет, Данте. Я не поняла, что это был приказ. Приказы я воспринимаю не очень хорошо. — Ее рот мятежно сжался, вызывая у Данте единственное желание, подсказывая способ справиться с раздражением.

Поцелуй был жестким, подавляющим. И коротким, но недостаточно коротким, чтобы щеки Алисы не успели запылать.

Он прервал поцелуй, поднял голову. Все, что она видела сейчас, — темные глаза, темное лицо, жестокая улыбка.

— Тогда воспринимай это как хочешь — к концу недели мы станем любовниками.

— Никогда, — выдохнула Алиса немедленно.

Она попыталась вырваться, но тщетно. Внезапно он сам отпустил ее, и только оказавшаяся сзади стена не дала ей упасть.




К последнему вечеру недели Алиса превратилась в комок нервов. Ситуация, начавшаяся как эскапада в защиту Мелани, на глазах превращалась в нечто совершенно иное. Мелани процветала в новом доме вместе с Паоло, показавшим себя внимательным и заботливым женихом. Но Алиса все реже задумывалась о них, поглощенная собственными проблемами. Неделя многозначительных взглядов, прикосновений почти доконала ее. Тем не менее попыток уложить ее в постель он не предпринимал.

И как ни противно, она не могла думать ни о чем другом.

Сидя рядом с ним в машине, она украдкой взглянула на него. Ветерок растрепал его волосы, ехал он с уверенностью профессионала. Длинные пальцы отдыхали на руле, очень близко к ее ноге. Они направлялись на обед в ту же гостиницу, у которой она совсем недавно караулила его. А завтра отправятся в Кейптаун.

Алиса не могла больше сдерживаться — из разговора с Патрисией она узнала нечто новое.

— Почему ты не сказал мне, за чем в действительности летит самолет, доставивший мне одежду? Я понятия не имела, что он доставляет детей-сирот из Милана на озеро.

Он даже головы не повернул.

— Данте…

— Я тебя слушаю.

— Так… почему?

Он быстро взглянул на нее и сразу же опять отвернулся к дороге.

— Потому что тебя не касается, как я использую свой самолет.

Ее сердце болезненно замерло.

— Знаю. Но я просто… мне хотелось, чтобы ты сказал, только и всего.

Данте было неприятно, что ей рассказали. Он чувствовал себя от этого… уличенным в чем-то неприглядном.

— Позволь и мне полюбопытствовать. Все прочие могут сколь угодно восхищаться твоей самоотверженностью, но у меня-то сомнений нет. Ты поехала в Африку за мужчиной, конечно? Богатый доктор? А дело не выгорело? А?

Алиса глубже вжалась в спинку кресла. Как далеко и вместе с тем как близко его предположение от правды. На этот раз ее гнев не был горячим и бурным, но оттого лишь стал сильнее.

— Скажу по аналогии с моим вопросом. Несомненно, твоя филантропия — хорошо рассчитанный ход для одурачивания публики. Несомненно, ты получишь хорошие дивиденды. Особенно сейчас, когда тебе так надо произвести впечатление на нужных людей…

Единственным признаком, что он услышал, стали руки, сжавшие руль так, что побелели костяшки пальцев. Как ни глупо, она уже жалела о сказанном. А Патрисия битый час перед ней разливалась, как заботлив Данте по отношению к сиротам, как щедро субсидирует он множество фондов, занимающихся уличными детьми во многих городах Италии.

— Ты права в одном смысле, Алиса.

— Да? — вся ее бравада ушла.

— Да. — Он послал ей улыбку, от которой кровь застыла у нее в жилах. Большая загорелая рука накрыла ее голое колено, отбросив по пути мешающую юбку. Ее немедленной реакцией было сбросить его руку. Но Данте словно и не заметил ее потуг.

Он продолжал вести машину, не отвлекаясь ни на секунду, а рука ползла все выше. Алиса попыталась свести ноги вместе. Его пальцы меж тем достигли трусиков, и Алисе пришлось закрыть глаза, чтоб не видеть открывающуюся непристойную картину. Она ухватила его за запястье, но так оказалось еще хуже, потому что теперь можно было ощутить биение его пульса, волосы на его коже.

Даже не сознавая, что делает, он плавно остановил машину на стоянке и, прежде чем остальные подошли к ним, наклонился к ней, положив руку ей между ног. Она онемела. Ее тело пылало.

— Да. Ты права… нам следует сосредоточиться только на этом. Какая разница, кто мы, что с нами было до того?

В этот момент Алиса осознала, что она в большей беде, чем была когда-либо за свою жизнь.




ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


По дороге обратно они не разговаривали. Когда после обеда сотрапезники решили спуститься в клуб внизу, Данте взял Алису за руку, вывел на улицу и усадил в машину.

Теперь Алиса сидела, обратившись в статую, страх мешался в ней с болезненным желанием.

На пороге их встретила милая, добрая экономка. Алиса поцеловала ее на ночь и хотела бы не отрываться от нее всю последующую жизнь. Но Данте снова взял ее за руку и повел вверх по ступенькам. На лестнице она споткнулась, но он ни на мгновение не остановился, на ходу подхватив ее на руки. Все без слов. Лицо его было застывшим, словно высеченным из камня.

Он уверенно прошел мимо ее двери. Когда дверь его спальни захлопнулась и она снова оказалась стоящей на ногах, реальность обрушилась на нее. Алиса бросилась к двери, но он легко перехватил ее по дороге.

— Нет, ты не смеешь! — Алиса изогнулась, отстраняясь от него, насколько возможно было сопротивляться стальному кольцу его рук. — Я не хочу, не стану.

Он не отвечал, отчего казался еще мрачнее и опаснее, и потянулся к ее губам. Она стремительно отвернулась, напрягшись всем телом, желающим покориться, растаять.

— Нет… — опять беспомощно забилась она.

Он все же поймал губами ее губы. Алиса рванулась, вложив в борьбу все силы. Данте был абсолютно беспощаден. Не сумев удержать губы, его рот впился в шею. Она заколотила кулаками по его груди — без каких-либо видимых последствий. Безо всякого усилия он отвел ее руку назад, отчего ее грудь прижалась к его груди.

Кровь гулко застучала в ушах. Алиса понимала, что проигрывает, мышцы дрожали от предпринимаемых усилий. Его губы провели дорожку вниз к вырезу ее платья. Ее свободная рука легла ему на плечо, поднялась к голове, но вместо того, чтобы оттолкнуть, забралась ему в волосы. Захватив рукой ее ягодицу, он притянул ее ближе. Алиса уже не отдавала себе отчета, что прижимается к нему, стремясь соединиться в единое целое. Понимая, что он знает о ее полной капитуляции.

Ноги у нее подгибались. Он подхватил ее. На сей раз, когда он склонил к ней голову, она не шелохнулась, не могла уже бороться. Злясь на него за свою слабость и нежеланный отклик на его ласки, она вернула ему поцелуй с такой же страстью и яростью.

Гнев вселил в нее мужество. Пальцы взялись за его пиджак, стащили его с плеч, отправили на пол. Данте рванул галстук, послышался звук рвущегося материала. Затаив дыхание, Алиса смотрела на бронзовое великолепие торса, открывшееся под рубашкой. Импульсивно она провела ладонью по легкой россыпи волос на широкой груди.

Он пальцем приподнял ей подбородок.

— Расстегни ремень.

Сотрясаясь всем телом, она выполнила его просьбу, пропустила ремень сквозь пряжку, медленно потянула вниз молнию. Над ее головой он с силой втянул в себя воздух. Она подняла глаза. Сейчас они остались единственными людьми во вселенной.

Данте нетерпеливо отбросил в сторону ее руку и освободился от брюк и трусов, встав перед ней полностью обнаженным. Бронзовая лоснящаяся кожа обтягивала великолепные мускулы. Что-то привлекло внимание Алисы, она коснулась его плеча — татуировка. Какой-то непонятный символ.

Он жестко улыбнулся.

— Это была часть ритуала при принятии в банду. Возбуждает она тебя?

Ей стало грустно при мысли, через что ему пришлось пройти. Поколебавшись, Алиса отрицательно качнула головой. Зная, что он не примет ее жалости, она все равно не удержалась, чтобы не спросить:

— Что она значит?

Данте снял ее пальцы со своего плеча, поднес их к губам.

— Это значит, дорогая, что я никому не верю.

В особенности мне, промелькнуло у нее в голове.

Но прежде чем она успела додумать эту печальную мысль, он расстегнул ее юбку, та с легким шорохом скользнула вниз, топ последовал за ней. Алиса стряхнула с ног туфли, и Данте подтолкнул ее к постели. Теперь она уже не могла не видеть его — донельзя возбужденного. Она ощутила укол страха. Не слишком ли он велик для нее? И сразу нахлынуло желание, увлажнив ее, приготовив к нему. Собственное тело предавало ее.

Данте расправился с ее бюстгальтером и прилег рядом, поедая Алису глазами. Ее грудь еще сильнее напряглась, кончики бесстыдно торчали вперед, ожидая его прикосновений, поцелуев. Словно прочитав ее мысли, он положил ладонь ей на грудь, и Алиса затрепетала, изогнулась. Он потянулся, захватил сосок губами. Его рука скользнула вдоль тела и по дороге наткнулась на шрам.

— А это еще что?

Не дав ей ответить, он перевернул ее, рассматривая шрам внимательнее. Закрыв глаза, она яростно оттолкнула его.

— Ничего.

— Хорошенькое «ничего», Алиса, — огромный шрам. Откуда он у тебя? Болит?

— Очень редко, разве что при больших физических нагрузках.

Данте внезапно вспомнил, как тащил ее, перекинув через плечо, и заморгал, чувствуя свою вину. Алиса поняла:

— Ты ведь не знал.

— Нет, — хрипло сказал он, — но мне не обязательно было вести себя так грубо.

Что-то в его голосе смягчило ее, она забыла свое намерение ничего ему не рассказывать.

— Я… это случилось пять месяцев назад. Повстанцы окружили лагерь и обстреляли нас. Убили двадцать человек. В меня попало рикошетом. Повезло — задело только мягкие ткани.

Ничего себе повезло. В нее стреляли. Пуля прошла через ее плоть. Алиса была ранена. В груди возникла неожиданная слабость. И ведь она сказала, что прошло пять месяцев, значит, она тогда осталась, не сбежала от опасности…

Присев на кровати, Данте смотрел, как по ее щекам разливается краска. Даже сейчас он жаждал ее.

— Алиса…

В поднятых на него глазах проглянуло отчаяние.

— Я в порядке. Все хорошо.

Ничего с ней не в порядке. Все вернулось — образы, лица умирающих… вечная опасность. Вместе с тем прямо сейчас этот человек, его власть над ее телом ужасала Алису.

Она могла встать, уйти, инстинктивно она знала — он отпустит ее. Но… жар, испепеляющий их обоих, не давал ей двинуться с места, как бы ни хотелось. Все заслоняла собой потребность быть с ним. И то, что она опять позволяет соблазнить себя… Алиса блокировала эту мысль.

Без слов она откинулась назад на подушки. Когда Данте склонился к ней, опустил голову к ее губам, она облегченно вздохнула и обхватила его за шею, прижимая ближе, впитывая его тепло, запах и оберегающую силу…

После долгой минуты, когда их перемешанные дыхания удлинялись, а сердцебиение замедлялось, чтобы наконец на долгую секунду пресечься взрывом блаженства, Данте нашел в себе силы скатиться с нее и лечь рядом. Ему хотелось привлечь Алису к себе, обнять как можно крепче, и пришлось сжать кулаки, чтобы воздержаться от неблагоразумных действий. Великолепный секс. Вот что это такое. Прежде он не встречал женщины, способной воспламенить его до такой степени. Лишнее доказательство тому, что ей не следует доверять.

Она такая же как все — хитра и корыстна. Данте сел, хотел уже встать, как вдруг его захлестнула холодная волна ужаса. Он оглянулся на женщину рядом. Глаза закрыты, рука закрывает лицо, плечи дрожат. Она что, плачет?

Он отвел ее руку в сторону. Глаза оставались закрыты, но он заметил на щеках мокрые дорожки.

— Алиса?

Она наконец открыла глаза и, выдернув руку, села на кровати, лицо — как маска безразличия. Неловко подобрав одежду, она направилась к двери в свою спальню.

Данте удивленно следил за ней. На пороге Алиса обернулась и тусклым голосом произнесла:

— Просто к сведению, поскольку ты явно выше таких низменных вещей. Я принимаю таблетки, так что можешь не волноваться о последствиях этого… — она запнулась, подбирая слово, — акта.

И исчезла за дверью. Да как она смеет? Данте гневно вскинулся, преодолел насколько шагов до двери и… остановился. Мысль о защите, точнее, о ее отсутствии, ужаснула его. Он никогда, никогда не забывал предохраняться. Был просто фанатиком этого.

Но сегодня… ему стало жарко, он ощутил, что снова возбуждается при одной мысли о случившемся… он и не вспомнил ни о чем.

Развернувшись, он вошел в душ, встав под ледяную струю воды. Почему она плакала? Не мог он сделать ей больно? Потом вспомнил мгновения разрядки — она, несомненно, тоже испытала наслаждение. И все равно, закрывая кран и вытираясь, он ощущал горький привкус во рту.




ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ


— На следующие две недели я забронировал места для всей нашей компании в одном небольшом отеле. Гостиница принадлежит моему другу из Франции. К сожалению, его самого не будет, у него вот-вот должен родиться ребенок.

— Ты говоришь о Ксавье Сальгадо-Леззиле?

Данте кивнул Дереку, трагически закатившему глаза.

— Да у него совсем недавно близнецы родились… — Изобразив дрожь ужаса, Дерек подмигнул Алисе. — Могу только радоваться, что мои детки уже большие.

Его жена рассмеялась в ответ.

— Не пугай их, Дерек. Ты ведь наглядеться не можешь на наших четырех дочек — не пытайся никого обмануть.

И попутно добавила для Алисы:

— Все девочки работают на каникулах или готовятся в колледж, иначе явились бы сюда оказывать мне моральную поддержку…

Алиса сглотнула подступивший к горлу комок, мечтая, чтобы тему разговора сменили. Она не могла встречаться взглядом с Данте, жалея, что не надела солнечные очки.

Напрасно она радовалась, узнав, что лететь придется не наедине с ним, а вместе с Дереком и его болтушкой-женой, хоть и сознавала, что данная ей передышка — ненадолго.




Сразу после прибытия явился Алекс, помощник Данте. Он рассыпался в извинениях перед Алисой за то, что вынужден забрать Данте на целый день. Алиса прикинулась огорченной, мысленно облегченно вздохнув. Они ушли, а Алиса решила осмотреться на новом месте. Что значит богатство! Гостиничный номер был громадным, роскошным, с балконом, откуда виднелся пляж. Разница особенно чувствовалась при сравнении с условиями, в которых она жила всего несколько недель назад.

Алиса разобрала вещи, а потом решила пройтись. У стойки администратора ее настиг голос, от которого по спине поползли мурашки.

— Ха, да это малышка Алиса Паркер. Вот так встреча!

Алиса медленно повернулась. Перед ней стояла высокая дама с черными блестящими волосами и пронзительными голубыми глазами. Сердце ее упало. Только этого не хватало. Алиса даже не пыталась изобразить улыбку — что толку? Не шибко они любили друг друга, хотя им пришлось вместе учиться, а после работать. Серена Кокс вечно пыталась чем-нибудь да навредить Алисе, что на экзаменах, что во время работы.

Алиса пыталась объяснить Серене, что соперничество ее ничуть не привлекает, — впустую. Кульминации же соревнование достигло на последнем этапе, когда шла борьба за мужчину. Пострадали тогда они обе.

— Серена Кокс.

Серена мотнула головой, указывая в сторону полного маленького мужчины невдалеке:

— Серена Гор-Блэк. Я вышла замуж за Джереми.

Алиса мимолетно глянула на мужчину. Она помнила его — видела в Лондоне среди гостей Данте. На озере Комо они обменялись любезностями, немного поговорили о Мелани, но Алиса из осторожности избегала упоминать в связи с сестрой имя Паоло. Кажется, сам он ничего не знал.

— Очень рада.

— А ты здесь с кем?

— С Данте Д'Акьюани.

Мгновенная вспышка зависти в глазах Серены Алисе удовольствия не доставила.

— Правда? — Глаза собеседницы внимательно оглядели неброскую, но явно дорогую одежду Алисы. — Неплохо ты устроилась!

К ним подошел муж Серены. Улыбнулся Алисе, и ей пришлось улыбнуться в ответ. Отдельно от жены он был бы вполне приятным человеком, подумала она.

— Дорогой, я просто не могу прийти в себя от встречи с Алисой Паркер… или следует говорить — Д'Акьюани?

Алиса вспыхнула.

— Нет, Паркер.

— Я так и поняла, — заявила Серена с триумфом и повернулась к мужу: — Несколько лет назад мы вместе работали.

Джереми вежливо хмыкнул. Когда они наконец отошли, Алиса мешком повисла на стойке. Не везет ей. Серена — специалист по пакостям.




Когда вечером Данте вернулся, Алиса уже была одета к ужину. Он едва взглянул на нее и принялся скидывать одежду, чтобы пойти в душ. Она торопливо отвернулась и вышла на балкон.

Услышав, что он вернулся в комнату, она не обернулась, не желая видеть, как он будет одеваться. Но что делать ночью? Ее охватила паника.

Данте застегивал рубашку и глядел на напряженно выпрямленную спину Алисы. Воспоминание о шраме пробудило в нем неожиданное стремление оберегать ее. На секунду. Он отмел этот порыв в сторону. У такой, как она, вполне могла быть заранее состряпана душещипательная история.

Она надела кремовое шелковое платье, туго облегающее изящную фигуру. В нем вдруг пробудилось желание. Плюнуть на одевание и уступить природе, распустить ее волосы из сложной прически, потянуть вниз молнию… Сердце на минуту замерло. Нет, нельзя. Будет время потом.

Алиса спиной чувствовала взгляд Данте. Она упорно не оборачивалась, боясь посмотреть ему в лицо. Чары разрушил его резкий голос:

— Я готов, пойдем.

Повернувшись, она взяла шаль. Его глаза ощупывали ее тело, отчего оно с неприятной предсказуемостью воспламенялось.

— Хорошо я выгляжу?

— Сойдет.

Двусмысленный комплимент, если вообще это можно считать комплиментом.

Они дошли до двери, и Данте уже собирался пропустить ее вперед, как вдруг остановился и подчеркнуло внимательно уставился на ее ноги. Она посмотрела вниз и увидела, что забыла надеть туфли. От него у нее голова шла кругом.

— Извини… — отчаянно покраснев, она бросилась исправлять упущение. Вот они — каблуки высоченные. И неудобные — жуть. Данте смотрел, затаив дыхание. Женщина, надевающая туфли, выставляет напоказ все, что предназначено привлекать мужчин. Грудь и попку. Никогда он не замечал, насколько этот процесс эротичен.

Она подошла к нему, и он прикрыл уже открытую было дверь.

— Что?.. Мы опоздаем.

Данте притянул ее к себе, каблуки добавляли ей роста. Наклонившись, захватив ладонью затылок, он поцеловал ее. Алиса положила руку ему на кисть, чувствуя пульс. Его рот овладевал ее ртом, возвращая воспоминания о страсти прошлой ночи. Она застонала — наполовину от отчаяния, наполовину от рождающегося желания. Увы, твердые как железо намерения исчезали всякий раз, когда дело касалось этого человека.

— Данте… я не буду больше с тобой спать. Это не было частью сделки. Пожалуйста.

Данте поднял голову, глаза его сверкали.

— Условия сделки изменились. Ты здесь моя партнерша во всех смыслах слова. Почему ты хочешь лишить себя этого? — Он положил руку ей на грудь, где бешено билось сердце. — Это просто секс, милая, — замечательный секс. Нам не обязательно нравиться друг другу… или уважать друг друга.

Алиса внутренне содрогнулась от его цинизма. Рауль Карро хотя бы приукрашал свои похотливые желания обещаниями любви. Данте себя этим не затруднял. Ей бы благодарить его за честность, но она твердо решила не дать ему возможности пользоваться ее телом.

Сжав губы, она открыла дверь и вышла в коридор. Он последовал за ней, тупо глядя в удаляющуюся спину. На кончике языка вертелись объяснения по поводу прошлой ночи, когда он забыл предохраняться. Но заговорить он не решился. Не решился сказать, что она возбудила его настолько, что мысли о защите вылетели у него из головы. Она ведь не задумается использовать его признание против него самого.




В этот же день приехали несколько жен и детей, все они явились к ужину. Теперь вокруг крутилось слишком много людей. Куда там до уютной, интимной обстановки на озере Комо.

Неожиданно Алиса поймала на себе взгляд Серены. Она инстинктивно сжала руку своего спутника. Данте глянул сверху вниз.

— Что такое?

Она покачала головой.

— Ничего… ничего.

Сам по себе ужин оказался несколько беспорядочным, но весьма приятным. Пришла Патрисия, присела рядом с ней выпить кофе, пока люди выбирались из-за стола.

— Да, моя дорогая, какая разница с прошлой неделей, не находите?

Алиса улыбнулась, кивнула. Часть толпы хлынула в бар, находящийся у них за спиной. Приглушенный свет и мягкая музыка джаза действовали расслабляюще.

— Извините мое праздное любопытство, но как вы познакомились с Данте? — добрые и умные глаза Патрисии пытливо смотрели на Алису.

Алиса ощутила себя обманщицей. Она постаралась ответить по возможности уклончиво:

— Не так, как обычно знакомятся.

— С таким, как Данте, это не удивительно. Он ведь человек нестандартный, верно?

Алиса нашла глазами предмет их разговора. Гордый и величавый, Данте блистал, окруженный группой внимательных слушателей. Нет, обыкновенным его не назовешь. Упорный и жесткий, а когда целует ее… Ее сердце так сжалось, что пришлось прикрыть глаза. Собравшись, она взглянула на Патрисию.

— Верно.

— Я хотела вам кое-что сказать, Алиса. Уверена, Дерек не стал бы возражать.

Алиса обрадовалась, что тема их отношений с Данте больше обсуждаться не будет.

— Если б не это слияние, компания Дерека, возможно, перестала бы существовать.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Алиса.

— Я имею в виду, что он едва не обанкротился. Компания сильно пострадала за последние годы, а он слишком горд, чтобы принять помощь…

В глазах Патрисии Алиса заметила мерцание слез.

— Много лет назад Дерек помог Данте, обеспечив ему первый большой контракт, потому что сам был слишком занят, чтобы им заняться. И Данте не забыл. Дерек не вносит и половины того, что вкладывают Данте и Бушенон, но Данте закрыл на это глаза. Покрыл дефицит. Благодаря слиянию он сможет вернуть Дереку его компанию…

— Я понятия не имела.

— Я не удивлена, моя милая. Данте любой ценой старается защитить репутацию Дерека. — Патрисия вдруг рассмеялась. — Знаете что? Пойдем присоединимся к мужчинам, многие из этих дам усиленно интересуются Данте, и, хотя я не сомневаюсь, что он увлечен только вами, не следует давать им лишний шанс.




ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ


— Я пойду лягу спать. Челюсть Данте одеревенела, на минуту ей показалось, что сейчас он велит ей остаться. Но он лишь кивнул.

— Спасибо.

То, что она его поблагодарила, словно он тюремщик какой, больно укололо его. Она отвернулась, прокладывая себе путь сквозь толпу, и только тогда Данте отметил, какое бледное у нее лицо, какая напряженная походка.

С огромным облегчением Алиса открыла дверь в номер. Голова болела ужасно. Сбросив туфли, она скрипнула зубами от боли. Ноги стерты в кровь. Ей хотелось лечь и уснуть до прихода Данте, она не выстоит, если он коснется ее сегодня, после откровений Патрисии. Благородство поведения Данте, верность попавшему в беду другу растрогали ее.

Могла она глупо, не отдавая себе отчета в последствиях, влюбиться в Данте? Неужели боль, причиненная Раулем Карро, ничему ее не научила?

Отчаяние рвало ей грудь. Обливаясь слезами жалости к себе, она привела в порядок ноги, приняла таблетку аспирина. Нечего размякать. Она плотно сжала веки. Если у нее только и забот, как понять, любит она Данте или нет, то не так уж все и плохо.

Она забралась в постель, чувствуя себя жутко одинокой. Мелани в Лондоне с Паоло. Алиса звонила ей и узнала, что первое ультразвуковое исследование показало нормальное течение беременности. Не в силах удержать слезы, Алиса уверила себя, что плачет от счастья за Мелани. А больше никаких причин нет.




Данте тихо вошел в комнату. Он давным-давно пытался уйти из бара, но каждый раз что-нибудь мешало. Как только Алиса его бросила, женщины взяли его в кольцо. Его всегда поражало, насколько бесстыдно они себя ведут под носом у собственных мужей и партнеров. Сегодня они были еще агрессивнее, как будто, приведя свою даму, он бросил вызов остальным.

Данте подошел и остановился рядом с кроватью. Алиса спала на спине, волосы рассыпались вокруг головы. В шелковой пижаме, застегнутой почти до горла, она выглядела младенчески невинной. В нем забурлил гнев. Почему она не спит обнаженной? Почему не дождалась его? Его глаза скользнули вниз, он нахмурился. Из-под задравшегося покрывала выглянула ножка, на ней Данте заметил след — кольцо запекшейся крови. Неужели от туфель?




Утром первым чувством проснувшейся Алисы была неловкость. Открыв глаза, она огляделась. Постель рядом с ней пуста. Какое облегчение — ночь она пережила.

— Не шибко-то радуйся.

Подскочив, она обернулась на голос. Данте сидел на балконе, у накрытого для завтрака стола.

— Присоединяйся, вид тут великолепный.

Что-то не верится в его добродушие. Но нельзя же вечно оставаться в постели. К тому же он одет, что придало ей уверенности. Алиса накинула гостиничный халат поверх пижамы, Данте исподлобья следил за ней.

— Мне думается, я могу себя контролировать, тебе не обязательно закутываться в сто одежек.

Сумрачно хмыкнув, она взяла себе несколько фруктов и рогалик.

Он сидел смирно, отхлебывая свой кофе. Алиса избегала его взгляда, сосредоточившись на созерцании вида — чистое голубое небо, пляж, набегающие на него волны. Наблюдая за ее лицом, он в который раз отметил, какой двойственностью наделена ее фальшивая натура. Такое невинное лицо! Хотя чего он ожидал?

— Вчера у меня был интересный разговор с твоей бывшей коллегой, — невыразительно проговорил Данте.

Поднятая рука Алисы замерла. Со стуком поставив стакан сока на место, она всем телом повернулась к Данте. Серена явно время не теряла.

— И что? Продолжай, похоже, ты умираешь от желания поделиться со мной новостями. — Ярость и презрение сверкнули в ее глазах, и Данте почувствовал себя обманутым — разве не он должен смотреть на нее презрительно?

— Серена Гор-Блэк, жена Джереми… Я не думал, что ты давно его знаешь.

— Я его не знаю. Серена сообщила мне, что стала его женой, только вчера, когда мы встретились. Мы работали в одной больнице пару лет назад. Но прошу, поведай мне занимательные побасенки, которыми она тебя услаждала.

Побасенки. Данте нахмурился.

— Ты и сама, должно быть, знаешь — она рассказала о твоей прелюбодейной связи с доктором Раулем… Как его фамилия?

Вот так. Боль пронзила Алису.

— Карро… Доктор Рауль Карро, — ответила она тихо.

— Это он, стало быть, причина твоего путешествия в Африку?

Долгое мгновенье она смотрела на него, потом кивнула. Данте для себя уже решил, что она потащилась туда за Карро, так зачем пытаться что-то доказать, если тебе заранее не собираются верить?

В конце концов, он был одной из причин, по которым она решилась ехать в Африку.

— Так ты не отрицаешь, что завела интрижку с женатым человеком, у которого на родине остались жена и четверо детей?

— Нет. Нет, не отрицаю. У меня была связь с женатым человеком. Теперь ты счастлив? Наконец ты получил желанные оправдания для роли глашатая справедливости. Я дурная, распущенная женщина. Охотница за деньгами и чужими мужьями.

Данте поднялся. Замечание относительно оправданий его задело.

— Скажем так, новости меня не удивили. Но какое мне дело? Ты для меня — ничто, а что касается твоей милой сестрицы…

Рука Алисы появилась из ниоткуда и хлестнула Данте по лицу. Сама шокированная своим взрывом, она дрожащим голосом произнесла:

— Не смей упоминать мою сестру в таком тоне. Она и так настрадалась по твоей милости. То, что она оказалась в больнице, — по большому счету твоя вина.

Гнев и страсть мерцали меж ними, как видимая сила. С неразборчивым возгласом — на щеке еще горел отпечаток ее ладони — он притянул Алису в свои объятия и прижался к ее губам. Подчиняя своей воле.

Собрав остатки благоразумия, Алиса оторвалась от него.

— Данте, нет…

Не так. Она заново переживала шок от того, что ударила его. Никогда она не била никого прежде.

— Данте, да.

Безжалостный и намеренный отплатить сполна, наказать ее, он прижал Алису еще крепче. В тот миг, когда их губы соприкоснулись, Алиса ощутила, что мир вокруг уплывает. Оставалось лишь жгучее желание, вырывающееся из-под контроля и вновь заполняющее ее целиком.

Данте наконец оторвался от ее губ, но придерживал Алису, не выпуская из плена. Щеки ее раскраснелись, на лбу выступили капельки пота, локон прилип к щеке. Никого он не желал так, как желал ее сейчас. У него буквально все ныло от потребности брать и покорять. Овладеть ею, навсегда стерев всех прочих мужчин из ее памяти.

Алиса с усилием открыла глаза. Надо остановить его, заставить понять, что он хочет не этого. Не так. Ей следует извиниться за пощечину, и более того, она осознала, что хочет объяснить… сказать правду о том, что случилось между ней и Раулем Карро.

Но Данте быстрым, неуловимым движением поднял ее на руки и понес в постель. Алиса, не опомнившись после поцелуев, покорно прижалась к его груди.

— Постой, — слабо произнесла она. — Данте, правда, нельзя. Я не хочу. Не так.

Он остановился и заглянул ей в глаза. Зрачки ее расширились, глаза были темными и влекущими. Она тоже это чувствовала.

— Не лги.

— Я не лгу…

— Лжешь. Ты хочешь этого так сильно, что даже сейчас, даже ненавидя меня, хочешь. Я знаю, милая, потому что со мной то же самое.

Сердце ее сжалось, в то время как тело продолжало пылать. Он поставил ее на ноги и развязал узел на халате. Алиса стояла прямо, со склоненной головой, пока он спускал халат с плеч, вынимал ее руки из рукавов. Ее охватило ощущение неизбежности. Что тут можно поделать? Он прав, она лжет, утверждая, что не хочет этого. Тут единственное, в чем они пришли к согласию. Без слов, перейдя на язык тел. Она жаждала его так сильно, что все другие соображения отметались прочь.

Он поддел ее подбородок пальцем, и она попыталась казаться безразличной, не выдать своей боли.

— Сними одежду. — От его приказа по спине пробежала дрожь. Ей даже было стыдно подчиняться, но пальцы словно сами собой взялись за пуговицы. Не поднимая глаз, она расстегивала их одну за одной.




ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ


Только закрыв за собой дверь, Данте позволил себе расслабиться. Вспомнил душ, где она обвивалась вокруг него, а он входил в нее снова и снова. Вспомнил ее тихие стоны, когда оба они достигли кульминации. Ощущение своей плоти, погружающейся в ее плоть… Трудно представить, что в мире есть что-то еще, способное доставить ему подобное наслаждение.

И неужели она действительно поцеловала его в щеку и отрывисто прошептала, что жалеет о пощечине? Он осмотрел себя в зеркале лифта. Он все тот же, но не чувствовал себя таким, как был. Казалось, что с кожи удалили некий защитный слой. Данте дотронулся до щеки в том месте, где она его поцеловала.

А когда она уже не могла стоять, слабо цепляясь за него, ему пришлось ее нести. И даже уложив ее, измученную, на кровать, он чувствовал, что тело опять готово ее взять. С трудом он удержался — она такая маленькая. Наверняка у нее все болит…




— Ты бледна, дорогая, все в порядке?

Алиса выдавила улыбку, кивнула Патрисии. Она пригласила Патрисию встретиться и поболтать пораньше — перед ужином, а Данте оставила записку в комнате. Жалкая уловка, оттягивающая встречу с ним. Ее все еще передергивало от унижения при воспоминании об утре, о том, как грубо он овладел ею, словно заклеймил как свою собственность.

А от мысли, что она сама решилась поцеловать его, прошептав в ухо «прости», она съеживалась.

— А, вон он.

Алису до сих пор ломало, все мышцы болели. С крайней неохотой она обернулась, чтобы посмотреть на свою погибель.

С неописуемой животной грацией он подошел, коснулся губами ее губ. Вечная игра на публику. Боль пронзила ее. Поцелуй был быстрым, уклониться она не успела.

Данте поздоровался с Патрисией и, присев, завел банальный разговор. Но глаза его неотступно следили за Алисой. Волосы распущены по плечам, простое черное платье. Длинные рукава выглядели чрезвычайно скромно, но вырез спереди слегка открывал грудь. Его рука сжала бокал — он не желает, чтобы кто-либо это видел, пялясь в воображении туда, куда не следует.

Обе женщины смотрели выжидающе. А Алиса и настороженно. Он опять подумал, что утром был слишком требовательным… но ведь она так отзывалась, следовала за ним на протяжении всего пути, с этими мягкими грудными стонами.

— Простите, я отвлекся.

Данте бросил Алисе разраженный взгляд, она побелела. Лишь сейчас он заметил тени у нее под глазами. И ощутил укол в сердце. Пришлось сосредоточиться на болтовне Патрисии, ожидая прихода Дерека.

По пути в ресторан Данте взял Алису под руку и заметил на ногах у нее черные шлепанцы. Она виновато поморщилась.

— Извини, я не подумала. Вдруг они меня не пустят без… — она остановилась. — Пойду переодену туфли.

Данте вспомнил красные следы на ее ступнях.

— Нет, — прорычал он, мысленно поклявшись, что, если кто позволит один косой взгляд на шлепанцы, они отправятся в другое место. — Все отлично. Пусть сначала ноги подживут.

При виде облегчения на ее лице он почувствовал себя очень странно, словно совершил сейчас величайший подвиг. Эта женщина определенно переворачивает его жизнь с ног на голову. И он ей позволяет.

— Завтра они заживут, я весь день смазывала их специальным кремом. Я сама виновата — не привыкла к такой обуви.

Данте отвернулся от ее громадных карих глаз. Ожесточив свое сердце, он в сотый раз за день пожалел о том, что впустил ее и ее неприятности в свою жизнь.




В ресторане, после того как заказ был сделан, Алиса немного успокоилась и огляделась. Поймав взгляд Дерека, она улыбнулась ему, но он покраснел и виновато отвел глаза в сторону. Это было так непохоже на его обычную жизнерадостность, что озадачило ее. Данте с Патрисией беседовали, а она обратилась к Дереку:

— Что-то случилось?

Он посмотрел на нее неуверенно. Разговор рядом стих, и Алиса заметила, как Патрисия пихнула Дерека, словно призывая вести себя нормально. Теперь и она смотрела виновато. Алиса ощутила слабость в желудке.

— Что? Пожалуйста, скажите.

Даже Данте не сумел притвориться глухим. Именно он наконец и заговорил первым:

— Вы можете спокойно ей сказать, утром мы уже это обсуждали.

Внутри у нее все замерло. Она посмотрела на Патрисию с мольбой.

С видимой неохотой и той же извиняющейся улыбкой та заговорила:

— Алиса, дорогая, боюсь, о вас распустили неприятные слухи.

— Позвольте мне угадать. Серена Гор-Блэк.

Патрисия кивнула.

— Мне так жаль. Ваша личная жизнь никого не касается, но всегда есть вероятность, что разнюхают папарацци. Сплетни вечно расцветают там, где пахнет деньгами… — ее голос сорвался.

Алисе стало дурно.

— Господи боже, я ни за что бы не подумала…

— Что твои делишки раскроются? — резко спросил Данте.

Патрисия кинулась на ее защиту:

— Данте, как ты можешь…

Алиса вытянула вперед дрожащую руку, сердце бухало в груди.

— Патрисия, пожалуйста… Правда в том… в том… что это правда.

Алиса сознавала, что не должна разыгрывать жертву — и не хочет. Данте может верить худшему о ней в связи с Мелани, но это… здесь легко разобраться.

— В определенном смысле, — добавила она с ударением.

Все смотрели на нее, но она решила обращаться только к Патрисии, своей союзнице.

— Правда в том, что у меня была связь с женатым человеком, доктором Раулем Карро. Впрочем, — с горечью добавила она, — я тогда не знала, что он женат.

Алиса почувствовала, как выпрямился Данте рядом с ней, и не стала смотреть на него, чтобы не видеть недоверия у него на лице. Запинаясь, она продолжила:

— Он приехал из Испании всего на пару месяцев. Ни кольца на пальце, ни упоминаний о жене и семье… И когда он попросил меня о свидании…

— Вы не смогли устоять, — понимающе улыбнулась Патрисия и взяла Алису за руку. — О, моя дорогая, как вам, наверное, было плохо, когда все выяснилось.

Алиса быстро глянула на Данте, но он был полностью занят своим бокалом.

— Да уж. — Она жестко улыбнулась. — Особенно когда выяснилось, что встречается он не только со мной, но едва ли не с половиной женского персонала больницы. Я узнала только в самом конце. Серена Кокс, как ее звали тогда, тоже принадлежала к числу его увлечений. Ей стало известно первой. Она позвонила его жене… а после быстренько сошла со сцены. И стала отрицать, что когда-либо имела к нему хоть какое-то отношение. А впоследствии даже дала истории просочиться в местные газеты, перечислив конкретных людей, чтобы отвлечь внимание от себя.

Алиса тогда оказалась первой в списке. Статьи публиковались под чудовищными заголовками:

«Грязный доктор делает это с половиной больницы, пока бедная жена ждет дома…»

Данте иронически проговорил:

— Чем дальше, тем интереснее.

Впервые Алиса задумалась, как может повлиять ее история на нынешние события, в частности, отразиться на Дереке, для которого слияние фирм — последний шанс выкарабкаться из трудной ситуации. Ее затошнило.

Дерек же взорвался:

— И теперь эта корова пытается вас очернить!

Алиса пожала плечами, скрывая навалившуюся панику. Она чувствовала ледяной холод со стороны Данте — он наверняка не верит ни одному ее слову.

— Мы никогда не могли сработаться, так что она, конечно, обрадовалась возможности мне навредить.

Дерек отер салфеткой вспотевший лоб.

— К Гор-Блэку у меня никогда не было претензий, он просто женился не на той женщине. Ей придется уехать. Нам ведь не нужны здесь люди, старающиеся испортить переговоры грязной игрой, верно, Данте?

Данте пристально смотрел на Алису. Слова Дерека едва дошли до него. После долгой паузы он ответил:

— Нет, не нужны.

Явно он сожалеет о своем решении взять ее сюда. Теперь она снова станет причиной скандала.

Позднее, желая им доброй ночи, Патрисия сказала:

— Не беспокойся, Алиса. Дерек так разозлился, что меня не удивит, если эта женщина уже завтра улетит.

Алиса сжала ее руку.

— Лучше не надо. Так будет еще хуже.

Но Патрисия только потрепала ее по щеке.




Алиса вышла из ванной и обнаружила, что Данте в комнате нет. Потом заметила его на балконе. Выглядел он таким холодным и отчужденным, что ей стало страшно.

Не думает же он, что она нарочно это устроила?

— Данте…

Его полный презрения взгляд сказал все, что он о ней думает.

— Ложись спать, Алиса. Я не в настроении выслушивать очередные откровения и ложь.

Подавленная и несчастная, Алиса свернулась клубочком на кровати. Но уснуть она смогла гораздо позже, лишь услышав, что Данте тоже лег. Он не попытался даже дотронуться до нее.




На следующее утро, притворившись спящей, Алиса поднялась, только уверившись, что Данте ушел. Одевшись, принялась мерить шагами комнату. Ей надо уехать. Других вариантов нет. Нельзя позволить этой мстительной гадине, Серене Гор-Блэк, навредить Данте и Дереку. Алиса не сердилась, даже ей было понятно, как выглядит ее история со стороны. Дерек и Патрисия — милые люди, у которых нет причин ей не доверять, но с Данте — ситуация иная.

Алиса собралась было уложить чемодан, потом подумала: зачем? Даже эти вещи ей не принадлежат. Выбрала наряд попроще. Нашла свой телефон и кредитную карточку. Если повезет, до дому добраться денег хватит.

Написала записку Данте, сказав, что сожалеет о вреде, нанесенном его репутации. Пожелала успехов, выразила надежду, что недавние события никак не отразятся на переговорах. Она не сомневалась, что он будет только рад от нее избавиться.

Оставшейся мелочи как раз хватило, чтобы добраться до аэропорта. Вездесущих репортеров, дежуривших у входа, ей удалось обхитрить, попросив одного из служащих гостиницы вывезти ее в город на служебном грузовичке.

Оставалось только сесть в самолет. Краем глаза она заметила кого-то знакомого, обернулась. И с изумлением увидела Серену и ее мужа Джереми, окруженных горой багажа. Лицо мужа было багровым, а Серена выглядела надутой. Потом она тоже заметила Алису.

Алиса заморгала. Ей что, привиделось? Но нет, Серена здесь. Мало того, она грудью надвинулась на Алису.

— Ну что, довольна? Теперь все знают, что меня тоже одурачили. Отослали, как нашкодившую девчонку…

Словно в мультфильме, Серена вдруг сдвинулась в сторону, а за ней оказался Данте. Очередь начала волноваться, люди с любопытством глазели на представление. Он поднял бровь:

— Куда едем?

— Домой.

Кто-то толкнул ее, и Данте взял ее за руку и повел за собой. Она заупрямилась:

— Погоди-ка. Что ты здесь делаешь? Ты получил мою записку?

— Получил и порвал в клочки.

— Но почему? Я еду домой.

— Ты что, не понимаешь? Домой едет Серена.

— Но так выйдет еще хуже. Что ее удержит от обращения в газеты дома?

Дайте покачал головой.

— Ничего подобного она не сделает. Ее муж так испугался, что пригрозил немедленно развестись с ней, скажи она еще хоть слово. Уж он-то знал настоящую историю. Заставить ее признаться, что она намеренно исказила правду, было нетрудно. К счастью, до ушей Бушенона ее сплетни не дошли.

— Но каким образом?..

— Какая разница? Я должен извиниться. Сожалею, что не верил тебе, Алиса.

От того, как он смотрел на нее сейчас, ее кровь вскипала.

— Так ты вернешься со мной? Пожалуйста.

Алиса взглянула на него, потом на очередь, извивающуюся за спиной. Если у нее и есть шанс уйти, то сейчас.

— Я знаю, что обещала побыть до конца конференции, но…

Данте видел борьбу на ее лице, в глазах. Если она сейчас уйдет… Но в этот момент маленькая рука скользнула в его ладонь. Он поспешил вывести ее на улицу и усадить в машину, пока она не передумала.




ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ


— Когда ты говорила, что Рауль Карро стал причиной твоей поездки в Африку, ты имела в виду бегство от него?

Алиса кивнула.

— Такой ужас. Бедная его жена. Я, в общем, рада, что Серена ей позвонила. Она должна была знать, где его искать.

— Но он и в Африке был?

— Был. Приехал за несколько дней до моего отъезда. — В голосе ее звенело отвращение. — Едва меня узнал, и уже было заметно, что он нацеливается на некоторых сестричек…

— Ты до сих пор его любишь? — Данте не знал, зачем задал этот вопрос и почему его руки сильнее сжали руль в ожидании ответа. Он повернулся к ней, но она смотрела прямо вперед, словно мыслями была далеко отсюда. Ему захотелось развернуть ее к себе, заглянуть в глаза… И что увидеть? — сердито выругал он себя.

Помолчав, она ответила:

— Нет. Если честно, не думаю, что вообще его любила. — Теперь, когда я узнала, что такое настоящая любовь…

Данте снова крепче сжал руль, справляясь с несказанным облегчением. Обнаружив, что она уехала, он впал в панику. Решил, что она совсем, навсегда исчезла из его жизни. И это было до того, как Дерек нашел его и рассказал все, что выяснил. От услышанного он еще сильнее вышел из себя.

Данте глянул на женщину рядом. Она все еще здесь. И, сказал он себе, только это имеет значение, потому что он нуждается в ней для сохранения респектабельного образа, который едва не пострадал. Почему никогда прежде ты об этом не беспокоился? Он заставил внутренний голос умолкнуть.




Ночью они сидели на балконе. Алисе подумалось, что они прошли некий поворотный пункт. Но что дальше? Теперь, когда она осталась, казалось, ее чувства выставлены на всеобщее обозрение.

— О чем ты думаешь?

Она покраснела, едва не захлебнувшись вином. Можно представить, какое у него будет лицо; если она скажет.

— Ни о чем в особенности.

— Ты поехала в Африку, чтобы наказать себя?

— Что ты имеешь в виду?

Его лицо было темным, непроницаемым, — и она чувствовала себя особенно уязвимой.

— Мне просто показалось, что частично мотивом для поездки была реакция на то, что случилось.

Она пожала плечами.

— Конечно, некоторую роль это сыграло… я мало об этом задумывалась, если честно. — И с чего он взялся выяснять подоплеку ее поведения? Голова ее закружилась, она опять чувствовала себя слишком незащищенной перед ним. Глотнув из бокала, она повернулась к нему и, желая отвлечь его от себя, спросила первое, что пришло в голову:

— А ты?.. Немного странно совсем ничего о тебе не знать. — Она едва не прибавила: «Ты же станешь дядей моего племянника или племянницы», но вовремя остановилась.

— Что ты хочешь узнать?

Она пожала плечами, радуясь, что уловка удалась.

— Не знаю… как ты попал с улиц сюда… и о родителях…

И замерла, потому что в глазах его мелькнула боль, наверняка тщательно скрываемая от посторонних.

— Брату был год, а мне шесть, когда мать нас бросила. О своем отце мне не известно, да и отец Паоло слова доброго не стоит. Нас забрали в приют, но через несколько лет приют закрылся. Пришлось нам выживать самим, как умели.

— Сколько же тебе было тогда?

— Тринадцать, четырнадцать.

Он замолчал, и Алиса подумала, что больше ничего не дождется, но он снова заговорил:

— Как-то раз один человек меня заметил и предложил мне работу. Я сказал, что могу принять ее, только если брат останется со мной. Паоло тогда был девять, и он вечно попадал в переделки.

— Этот человек, Стефано Арриги, забрал нас с улиц. Учил. Разглядел во мне что-то, чего не было в других. Я очень старался. Семьи у него не было. Мне был двадцать один год, когда он умер, оставив мне свой небольшой строительный бизнес.

Алиса хорошо понимала его, потому что сама прошла через нечто подобное. Разве что ей, к счастью, не пришлось жить на улицах. Понемногу постигая его сложный характер, она все больше убеждалась, что, несмотря на все свои старания быть равнодушной, влюбилась в него.




ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ


— Я хочу, чтобы ты вернулась со мной в Италию.

Вот чего Алиса никак не ожидала услышать. Данте, лежащий рядом с ней, смотрел выжидающе.

Кончалась вторая неделя. Завтра вечером они улетают обратно в Европу. Переговоры завершились громадным успехом. На недавней большой конференции Бушенон подписал договор вместе с Дереком и Данте. В следующем году начнутся работы по строительству большого спортивного комплекса в Африке.

Утром они отдыхали. Бродили по белому песку пляжа, купались в темно-синем море.

И вот теперь он просит ее остаться с ним. Разум подсказывал: это принесет лишнюю боль и разочарование, а сердце велело: езжай.

— Но… — ей хотелось прояснить его дальнейшие намерения, — зачем это тебе?

— Мы хорошо поладили… — он провел рукой по ее животу, задержался, достигнув груди.

Тело мигом напряглось, ритм дыхания изменился. Она отвела его руку.

— Но…

— Я не готов тебя отпустить, — надменно отрезал он и, положив руку обратно, нащупал пальцами сосок. Она накрыла его ладонь своей, но так эффект оказался еще сильнее.

— Данте, я не домашний зверек. Ты не можешь меня завести.

— Не хочешь ли сказать, что готова уехать, покончить с нашими отношениями?

Быстрым движением он подхватил ее, усадил, раздвинув ноги, на себя верхом. Алиса почувствовала его эрекцию, прикусила губу.

Нет, она не готова уехать от него. Она влюбилась в него, как дура.

— Ну так как же?




Через два месяца…




Войдя в свою квартиру в центре Рима, Данте не мог сдержать удовлетворенной улыбки. Слышался шум душа. Он представил Алису поворачивающейся туда-сюда под направленной на нее струей, волосы длинными прядями падают ей на спину…

С неприличной торопливостью он сорвал с себя одежду и быстро прошел в ванную. Желание его было сильно как никогда. Она мыла голову, высоко подняв руки, груди соблазнительно приподнялись. Он шагнул к ней, она подпрыгнула от неожиданности.

— Данте!

— Да… дорогая. Позволь-ка мне…

Она разрешила ему повернуть ее так, что Данте мог обхватить ее руками, забирая в них намыленные груди. Он улыбнулся ей в шею, прижался ближе, давая ей ощутить свое возбуждение, зная, что принял правильное решение, сделав Алису своей любовницей.

Вскоре они сидели за обеденным столом, и Алиса задумчиво разглядывала Данте. С каждым днем она все глубже увязала в болоте, грозящем поглотить ее полностью. Последние два месяца Она играла роль его любовницы. Идеально уступчивой, готовой быть рядом с ним по первому требованию, со всегдашней улыбкой скрывающей факт, что ее сердце едва находит силы биться.

Он, как обычно, являл собой изумительный образец уверенного в себе мужчины. Волосы отросли, что слегка смягчило черты лица. Вздохнув, Алиса принялась крутить в пальцах свой бокал. Смотреть на него просто больно.

Он подался вперед, взял ее за руку.

— В воскресенье намечаются мероприятия моего благотворительного фонда в Милане, а в субботу придется ехать на озеро Комо, на ежегодные водные спортивные детские соревнования. Поедешь?

Как будто у нее есть выбор… Смешно даже. Что она может ответить? Да нет, лучше я останусь в Риме, буду сторожить твою холодную, вылизанную до блеска квартиру?

Она заставила себя улыбнуться.

— Конечно, я буду очень рада поехать.

Он улыбнулся в ответ, и у нее сдавило грудь. Ни единого нежного слова, не говоря уж о любви. Надолго ее не хватит. Она и теперь потому лишь остается рядом с ним, что все еще надеется: а может, он вдруг изменится. Пора понять, что Данте чувствовать не способен.

Хотя… в чем ей его винить? Он внимателен, щедр до крайности, а в постели… Когда он зашел к ней в душ, она поразилась, насколько быстро ее тело подладилось… потянулось к нему. Нет, твердо решила Алиса, надо быть сильной, уйти, как только… как только найдутся силы.

В субботу Данте повез ее к той части озера, где размещался центр водного спорта. Для октября погода была необычно теплой. Облаченная в джинсы и майку, Алиса по-детски радовалась обретению привычного стиля.

На месте собралось человек сто детей от трех до семнадцати. Подъехавший джип встретили дружными приветственными возгласами. Алиса глазам не поверила: как только Данте вышел из машины, дети облепили его, малыши ухватили за руки и потащили за собой. От изумления она едва не вывалилась из джипа. Он обернулся к ней и успел обреченно улыбнуться, прежде чем толпа его поглотила. Никогда Алиса не видела его таким юным… и счастливым.

К ней подошла молодая женщина.

— Вы, должно быть, Алиса.

Она кивнула.

— Мария, воспитатель приюта. — Она махнула рукой в сторону детей. — Готовиться начали за много недель, это путешествие — одно из самых любимых в году.

— То есть бывают и другие?

Мария кивнула.

— Да, несколько. Сюда и в Милан тоже, да вообще по Италии. Водные виды спорта, учебные центры, верховая езда… всего не перечислишь.

Данте и несколько инструкторов в гидрокостюмах сновали между детьми, организуя их в группы.

— Пойдемте, я покажу, где вы можете сесть и понаблюдать.

Алиса последовала за Марией к трибунам. Та начала объяснять, что взрослые — бывшие воспитанники приюта, которые приходят помогать.

Очередной укол в сердце. Вот свидетельство: она видела, как Данте поймал маленькую девочку и высоко подкинул ее, а та радостно смеялась, — он может любить. Способность к этому он не потерял. Только не по отношению к ней. Хотя… разве не отвратительно — думать о себе, в то время как у этих детей никого нет.

Подавив возникшую боль, она обернулась к Марии:

— Не могу я чем-нибудь помочь?

Мария, видимо, растерялась:

— Вы?

— Конечно. — Алиса встала. — Пойдемте, почему это они должны веселиться без нас?




Вечером, когда солнце уже клонилось к закату, а дети начали переодеваться, болтая без умолку и мельтеша под ногами, Данте облокотился о стену и нашел глазами ту, которую искал. Лучше б не находил. Она все еще была в гидрокостюме, волосы мокрыми кудряшками вились вокруг головы. Выглядела она самое большее на восемнадцать. К ней тянулась очередь детей. Алиса без устали клеила пластыри, смазывала синяки и болячки.

Никто из детей серьезно не пострадал, все раны — следствие веселой возни. Данте не мог оторвать глаз от Алисы. Вот она прижала к себе малышку, поцеловала в головку.

Рядом оказалась Мария, восторженно помотала головой, сказала:

— Данте, она…

Он резко оборвал ее:

— Я знаю. — И сделал еще глоток пива. Не хочет он это слышать.

Удерживая ее в своей квартире, исключительно для себя, он позволял себе определять влечение к ней как исключительно физическое. Да, они разговаривали и ему нравилось обнаруживать у нее общие с ним интересы, чувство юмора… но это только подтверждало физическую природу желания.

Скоро Алиса, уже в своей одежде, сидела рядом с ним в джипе. Детей загрузили в автобус — для самолета их было слишком много, и они с воплями и шумом уехали. Алиса не переставала улыбаться.

— Какой чудесный день… спасибо тебе. Как бы хорошо… — она запнулась, заметив его суровый взгляд.

— Что?

Она покачала головой.




Этой ночью, на вилле, они занимались любовью с какой-то ожесточенностью. Словно в предчувствии каких-то перемен. А после, лежа в его объятиях и прислушиваясь к постепенно выравнивающемуся дыханию, Алиса поняла, что предчувствие шло от нее. Потому что настало время уйти. Сегодня она опять ощутила себя нормальным человеком, общаясь с детьми, заботясь о них. Откажись она от этого — и душа ее начнет съеживаться все больше и больше, пока от прежней Алисы не останется лишь бледная тень.




— Я буду к шести, прием начнется в полседьмого, синьора Паскаль в пять доставит платье. — сказал Данте перед уходом.

— Данте, не надо нового платья, это сумасшествие — я полно с собой привезла.

— Я тебе уже говорил, цена ничего не значит. А сегодняшний вечер очень важен.

Алиса пожала плечами. После его ухода немного пошаталась по дому, не зная, куда себя деть. Позвонила Мелани, но лондонский телефон не отвечал. Не смогла она дозвониться и на мобильный — ни Мелани, ни Паоло трубку не брали. В принципе беспокоиться не стоило. Алиса знала, что они часто отправляются на прогулку, если Паоло рано возвращается с работы.

Его шаги Алиса услышала давно, но осталась стоять, глядя в окно. Он подошел сзади, его запах окутал ее как плащ. Сердце забилось быстрее. Данте поцеловал ее в обнаженную шею, она закрыла глаза, позволив сладкой боли овладеть собой.

— Красавица моя.

Она повернулась к нему, его темный горячий взор оглядел ее сверху донизу. Платье золотистого шелка очень шло ей. Он поднял брови.

— Туфли?

Приподняв ногу, она показала броские золотистые танкетки, найденные синьорой Паскаль.

— Мне оказалось достаточно одного раза, чтобы выучить свой урок. Я и каблуки не сочетаются. Танкетки проблему решают.

— Тогда пойдем.




Несмотря на танкетки, ноги Алисы начали уставать. Ужин давно закончился, но люди не расходились. Данте выступил с речью, позволив ей в очередной раз убедиться, что, захваченный чем-либо, он превращается в силу, с которой приходится считаться. Она отпила шампанского, стараясь не поддаваться искушению снова начать себя жалеть.

А он уже пробирался к ней. Взяв у нее из рук бокал, поднял ее пальцы к губам, поцеловал у всех на виду. Алисе сдавило грудь — снова работа на публику. Он определенно желает получить за свои деньги по максимуму, сердито подумалось ей.

Они направились к выходу, как вдруг Данте резко остановился. Алиса едва не врезалась в него. Она поискала взглядом, что его задержало, и увидела стоящую перед ним женщину. Несколькими годами старше Алисы, примерно ровесница Данте. Густые темные волосы, смуглая кожа и изумрудно-зеленые глаза. Удивительно хороша.

Алиса не понимала, что они говорят, но не могла не заметить напряжение Данте, силу, с которой он сдавил ей пальцы. Он даже чуть отодвинул Алису в сторону. Слегка рассердившись, что ее оттесняют, Алиса шагнула вперед и протянула руку.

— Здравствуйте, я Алиса.

Женщина презрительно глянула на ее руку и сразу повернулась к Данте. Презрительная гримаса сделала ее очаровательное лицо куда менее красивым. И говорила она жестко, отрывисто.

Данте что-то ответил, и она замолкла, неприятно скривив рот.

Алиса не могла удержаться:

— Данте… кто это?

Он не посмотрел на нее, а продолжал холодно глядеть на незнакомку.

— Это, — голос его соответствовал выражению лица, — никто.

Потом схватил Алису за руку и потащил за собой.




ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ


Алису больше всего задело, что когда-нибудь она может так же случайно столкнуться с ним, и он окинет ее тем же ледяным взглядом, сжимая руку другой женщины. Она этого не вынесет. Ее час настал, и она почти радовалась событию этого вечера, поспособствовавшему ее решению.

Только в полумраке дома она вырвалась, когда он хотел повести ее в спальню. Он обернулся к ней с нетерпением, которое могло показаться смешным, только ей было не до смеха.

— Данте, кто та женщина?

— Какая разница, кто она, я же сказал — никто.

Тот же жуткий тон.

— Уж конечно, она не никто, она несомненно человек. Твоя бывшая любовница?

— Почему ты хочешь знать? — взорвался он. Его реакция лишь укрепила ее решимость.

— Я хочу знать, Данте, потому что, нравится тебе или нет, но мы находимся в определенной связи, и твое отношение к ней пугает меня. — Отвернувшись из страха, что он разглядит что-нибудь в ее глазах, Алиса пошла в гостиную. Позади послышались его шаги. Обхватив себя руками, она повернулась к нему. Почему он так разозлился, хотелось бы знать?

— Ну? Почему тебе не сказать? Немного неудобно, когда твои любовницы сталкиваются? — Она хрипло рассмеялась. — Меня удивляет, что ты не привык к этому, нас не так уж мало.

Лицо у него побледнело от ярости.

— Где ты наслышалась таких глупостей, Алиса?

— Только давай не будем сваливать на меня. Твоя репутация, Данте, хорошо известна, ты сам о ней упоминал, когда так любезно пригласил меня присутствовать на переговорах. — Перед глазами всплыл еще один образ. — А та женщина, брошенная на ступенях гостиницы ночью на озере Комо, ты ведь был с ней, точно?

На щеках его загорелись красные пятна, воспоминание было особенно неприятным.

— Я права? Так прошу, поведай мне о них. Или ты полагаешь, что нормально морозить взглядом чуть не каждую женщину в городе… как ты, несомненно, намерен и со мной обойтись в будущем?

Данте ушам не верил. Что за нелепый разговор? Им давно пора быть в постели. Он с гневом вспомнил недавнюю встречу.

Как глупо получается. Инстинктивным его движением при встрече с Соней стало защитить Алису от ее злобного присутствия. И все же… обе дамы — одного поля ягоды. Он принужденно рассмеялся.

— Ты хочешь знать, кто она? — Она — ты, и ты — она, потому она так тебя и интересует.

Он заметался по комнате, и Алиса поспешно отошла с его дороги.

— Я скажу. Возможно, ты будешь ею восхищаться. Зовут ее Соня Папаро. И да, мы были любовниками. Очень давно, когда я унаследовал бизнес после Стефано. Вернее, она появилась на моем пороге, когда я заработал первый миллион. Но мне было все равно, потому что женщины красивее я до того не видел.

Алиса задрожала, каждое слово вонзалось в грудь острым кинжалом. Ничего не поделаешь — сама напросилась.

— Я все ей рассказал о себе, потому что, когда любишь, доверяешь, верно? — Он не ждал ответа, глаза его походили на пылающие угли. — Рассказал, что мать нас бросила, как больно мне было, как плохо. Как годами тосковал по маме Паоло и все еще ее ждал. И однажды Соня пришла и привела с собой старуху, которая припала к моим ногам и стала умолять простить ее за то, что бросила нас с Паоло.

Рука Алисы дернулась, прижавшись к груди. Услышать такие слова — словно смотреть, как разбивается на замедленной скорости машина.

— У меня не было причин не верить Сониной фантастической истории о встрече на рынке. Будто бы она услышала, что эта старуха рассказывала о двух оставленных ею мальчиках, о том, как она теперь жалеет. Соне будто бы оставалось только сложить два и два. Зачем ей было мне лгать? Она меня любила. Логике тут ничего не противоречило — мы продолжали жить в том же районе Неаполя. Возраста та женщина была подходящего, те же черные волосы… и она все о нас знала… лишь потом я понял, что ее сведения полностью совпадали с теми, которые узнала Соня от меня. Плюс интуиция, догадки.

— Данте…

— Я не закончил. Поэтому я оставил старуху в своем доме. Мне пришлось пройти через слишком многое, чтобы быстро простить, но Паоло, в его впечатлительном возрасте, был в восторге, обретя мать. Мне хотелось верить… Соня обвиняла меня в цинизме, приводила пример Паоло, такого счастливого. Мне не хотелось быть циничным и недоверчивым.

Нащупав за собой стул, Алиса села, не отрывая глаз от Данте, меряющего шагами комнату.

— Не стану объяснять тебе важность матери в итальянских семьях… Я знал, что Соня ждет предложения брака, это желание она выразила более чем прозрачно, Я все откладывал, я давно поклялся никогда не жениться. — Его губы скривились в невеселой усмешке. — И вот тут, как ни забавно, мама выступила вперед, начав убеждать меня сделать Соню честной женщиной. Однажды я застал эту парочку обсуждающими, сколько денег они смогут из меня вытрясти после того, как я сделаю Соне предложение. Я-то, дурень, уже и кольцо купил. Решил послушаться доброго совета. Мать и дочка разыграли отличное представление. Я не слишком торопился, и Соня проявила выдумку. Мы ведь не могли помнить свою мать. Паоло… он не выдержал бы, если б его бросили вторично, и мне пришлось сказать ему правду.

— Данте, мне так жаль… Я понимаю, что ты должен был чувствовать…

— Ты? Откуда тебе знать, что значит быть брошенной?

— Я знаю, — тихо сказала она, — потому что моя собственная мать оставила нас, когда мне было четыре, а Мелани — два.

На минуту воцарилось молчание, а потом — холодная ярость, с которой заговорил Данте, оказалась хуже всякого взрыва.

— Ты… — он добавил что-то невнятное. — Я тебе это рассказываю, и ты немедленно пытаешься растрогать меня такой же жалостливой историей. У тебя даже не хватило фантазии придумать что-нибудь оригинальное, прешь напролом!

Так и есть — верить ей он не собирается. Алиса побледнела. Данте же внутренне кипел.

Как она могла? Пытается сыграть на его горе.

И все равно он чувствовал, что не в силах отказаться от нее, привязанность к ней нельзя было сравнить ни с чем, даже ее неприкрытая алчность не могла тому помешать.

— Ничего не изменилось, Алиса. Забудем это, хоть тут будем честны друг перед другом.

Она подняла на него помертвевшие глаза, и Данте отшатнулся. Алиса рассмеялась, и смех совсем не похож был на тот, к которому он привык.

— Ты не можешь поверить, что твой брат влюбился в девушку — милую, хорошую девушку, которая ждет теперь ребенка от него. С тобой гнусно обошлись, но, Данте, то была всего одна из женщин… И боюсь, как ни неудобно для тебя такое совпадение, но наши печальные истории очень похожи. Впрочем, то, что ты мне не веришь, меня уже не огорчает. Ты с самого начала мне не верил. Но в любом случае можешь ознакомиться с записями Северного лондонского приюта — увидишь там наши имена.

— Если это правда, почему ты не сказала мне раньше?

— А ты стал бы слушать? Правда в том, что, ничего не зная обо мне, ты ничего и не хотел знать. Тебе требовалось только тело в кровати.

Он хотел что-то сказать, но тут пронзительно зазвенел мобильный у него в кармане.

— Да…

Слушая быструю итальянскую речь, Алиса думала, как попасть на завтрашний самолет — улететь отсюда. После откровений Данте она лучше стала понимать его. Та женщина сумела забрать его сердце и разбить в куски, прежде чем у него появился шанс познать истинную любовь. Огромная усталость навалилась на Алису — ничего поделать уже нельзя.

— Алиса.

Повернувшись, она хотела попросить его оставить ее в покое, но осеклась.

— Что-то с Мелани, да?

Данте хотел взять ее за плечо, но она отпрянула. Он моргнул.

— Говори.

— Ее доставили в клинику, требуется срочное кесарево сечение.

Алиса схватилась за грудь.

— Беременность только семь с половиной месяцев!

Она покачнулась, и Данте обнял ее, все подозрения забылись перед лицом ее неприкрытого страдания. Он помог ей дойти до комнаты, собрать кое-что из вещей, и уже через час они вылетели в Англию.




Они добрались до больницы ранним утром. Алиса не стала ждать, пока ей откроют дверь, выскочив из машины, она бросилась внутрь здания. И нашла Мелани и Паоло в палате державшимися за руки. Они обменивались усталыми улыбками.

Разом ослабев, Алиса прислонилась к двери. Мелани вскинула на нее глаза.

— Лисси, ты стала тетей. Твою племянницу мы решили назвать Люси. Такая маленькая, но сильная.

Алиса крепко прижала Мелани к себе.

— Ох, Мел, никогда я так не волновалась…

— Мы не стали звонить, знали — вы с Данте уже едете.

Слезы хлынули у Алисы из глаз. Мелани стала другой, повзрослела… и Паоло тоже. За время ее отсутствия он превратился из юноши в мужчину.

Дверь заслонила тень. Данте. Алиса опустила голову. Сосредоточившись на болтовне Мелани, она заставила себя не замечать, что Паоло вышел из комнаты поговорить с братом.




Данте удивило незнакомое выражение на лице Паоло. Тот с независимым видом стоял перед ним, высокий, гордый и отстраненный, и впервые в жизни Данте пожалел, что сам всегда на правах старшего держал с братом дистанцию. С тех пор как пришлось защищать Пабло от козней Сони, Данте боялся того дня, когда и Паоло на кого-нибудь обратит внимание. Почему-то Данте казалось, что его долг защищать от беды несмышленого брата, но теперь…

— А ты ведь даже не знаешь, как мы познакомились с Мелани? — Паоло усмехнулся. — Нет, конечно. К твоему сведению, встретились мы не на работе. В твоем благотворительном фонде… представляешь? В прошлом году ты ездил в Южную Америку и попросил тебя подменить. Она там помогала, Данте. В свободное время. Знаешь, почему?

У Данте появилось неловкое предчувствие. Паоло, ничего не замечая, продолжал:

— Потому что Мелани тоже выросла в приюте. С Алисой. Мать их бросила, как и наша нас. Ты можешь не поверить…

— Паоло, подожди… Я верю. Верю тебе. Алиса мне сама рассказала. — А ей я не хотел верить…

Паоло внимательно взглянул на него, потом провел его по коридору дальше. За стеклом они увидели детскую палату. Паоло указал на малышку, лежащую ближе всех. Темные волосики, оливковая кожа. Она изгибалась и зевала, крохотные ручки сжимались-разжимались. На табличке имя: Люси Д'Акьюани. Имя их матери.

Паоло обернулся к нему:

— Данте, ты мой брат. Я понимаю твое беспокойство, но ты не должен всю жизнь меня защищать. Если действительно хочешь, чтобы я прошел тест на отцовство, я его пройду, но знай: это будет только ради тебя. Сам я даже смотреть на результаты не буду. Мне не нужно доказательств, что это мой ребенок. Я знаю, и я люблю Мелани. Мы поженимся. Независимо ни от чего.




ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ


Напряженной спиной Алиса уловила возвращение братьев. Быстрым взглядом она заметила потухшее лицо Данте, и ей стало холодно.

Данте подошел к постели, Алиса щекой чувствовала его дыхание.

— Мелани, примите мои поздравления по поводу рождения малышки. Желаю вам с Паоло всего наилучшего. И очень сожалею о доставленных мною неприятностях.

Алиса упорно смотрела на свои руки.

— Спасибо, мистер Д'Акьюани, — ответила Мелани. — Нет нужды вам извиняться. С нами все хорошо, мы с Паоло вместе, наша девочка здорова — больше ничего не имеет значения.

— Алиса, пойдем со мной.

Алиса покорно последовала за ним, решив, что Мелани и Паоло не стоит присутствовать при объяснении. Оно касается только их с Данте. Но, прежде чем покинуть больницу, она позволила себе еще постоять перед окном, за которым спала ее племянница. Данте поглядывал издалека, подходить ближе он опасался.




Когда на улице Данте открыл ей дверцу машины, Алиса встрепенулась. Он действительно считает, что она сейчас послушно прыгнет внутрь, как будто последних двадцати четырех часов не было?

— Я не еду с тобой.

Ее голос вторгся в его мысли.

— Что? Конечно же, едешь. Я сегодня должен быть в Риме. Садись, замерзнешь.

Холод для Англии не редкость.

— Нет, я не вернусь. Все, Данте. Это конец.

— Алиса, сядь. Мы можем обсудить, что тебя не устраивает, в машине.

Что ее не устраивает? Откуда тогда придется начать? Данте и в голову не приходит, что ее с самого начала не устраивало все.

Алиса упрямо помотала головой. Ему показалось, что он понял, паника сменилась облегчением.

— Если ты хочешь задержаться на несколько дней, ладно. Я потом пришлю самолет… — он хмыкнул, — или, если ты настаиваешь на экономии, можешь лететь эконом-классом.

— Нет! Ты не понимаешь. Я говорю, что вообще не вернусь — никогда! Я останусь здесь. Да, нам, видимо, придется иногда встречаться, на свадьбе или… или еще когда-нибудь… но это все, Данте.

— Ну нет. Решать буду я сам.

— Ты всегда норовишь все решить сам. Я не могу больше этого выносить.

Данте едва не поддался первобытному инстинкту схватить Алису и запихнуть в машину силком. Его остановило одно: она сказала, что этого не вынесет.

Он отступил назад к машине.

— Похоже, ты решила окончательно.

Алиса кивнула. Ей хотелось зарыдать. Данте оставался спокойным, невозмутимым. У него нет сердца. Он потерял его очень давно.

— Могу я куда-нибудь тебя подбросить?

— Нет. Просто уезжай, Данте.

Он сел на заднее сиденье. Дверца хлопнула, машина тронулась, оставив ее стоять на холодном ветру… и обдумывать преимущества падения в обморок в непосредственной близости от больницы.




По утрам было хуже всего. Просыпаясь, она тянулась к Данте и не находила ничего, кроме холодной пустоты. И вспоминала. Стонала от острой боли, сворачиваясь в комок. И снова начинала вспоминать подробности последнего их разговора в Милане.

Конечно, потом он понял, что был неправ. Доказательством тому — его извинения перед Мелани и Паоло. Но как он мог смотреть на крохотного младенца, так похожего на Паоло, и ничего не чувствовать?

Что толку разбираться? Он просто не хочет пустить кого-то себе в сердце. Слишком поздно.

Всю неделю Алиса по утрам с трудом поднималась, умывалась и брела навестить Мел и Паоло. Они хотя, видимо, и недоумевали по поводу ее унылого вида и исчезновения Данте, вопросов не задавали. А после Алиса возвращалась в гостиницу и плакала. Не переставая. Оплакивая свою глупость, позволившую ей влюбиться в такого человека, как Данте.

К выходным она вернулась в квартиру в Оксфорде — упаковать и собрать вещи. В воскресенье лежала в постели, бессмысленно разглядывая трещины на потолке. Мелани предложила ей переселиться к ним в лондонский дом. Но это дом Данте, об этом и речи быть не может. Надо подыскать что-нибудь рядом и устроиться на работу.

Звякнул звонок, и Алисе волей-неволей пришлось встать. Звонит, конечно, соседка, миссис Смит. Она часто просила Алису принести ей молока из магазина за углом. Натянув потрепанные джинсы и свитер и скорчив обязательную улыбку, Алиса поплелась к двери.

— Доброе утро, миссис Смит.

Старушка улыбнулась в ответ.

— Мне очень неловко беспокоить тебя, душечка, но нога у меня опять разболелась, а в такую погоду…

— Ничего. — Поверьте, это вы делаете мне одолжение, иначе я бы остаток жизни пролежала в постели…

Подходя обратно к дому, Алиса читала по пути газету и заметила людей, стоящих у двери, в самый последний момент. Молоко выскользнуло из внезапно ослабевших рук, газета полетела следом.

— Нет… нет, оставь меня в покое, Данте. Просто оставь меня.

Она не могла попасть ключом в замок — руки тряслись. Он вынул ключ у нее из рук, повернул ее лицом к себе. Выглядел он ужасно. Лицо посерело, черты обострились, глаза покраснели. Лишь теперь она разглядела произошедшие изменения.

— Данте… боже мой, как ты выглядишь…

— Должен сказать, так же плохо, как и ты.

Голос его звучал хрипло.

Она это и сама знала — целую неделю оплакивала человека, нисколько этого не заслуживающего.

— Если ты явился меня оскорблять…

— Вовсе не за этим. Дьявол, — он провел рукой по волосам, — разве не очевидно, зачем я здесь?

— Для меня — нет.

Данте слегка отступил, и Алисе захотелось вцепиться в него, ударить и поцеловать одновременно. Он оглянулся на двоих мужчин, которых привел с собой. Алиса всмотрелась внимательнее и узнала: те же репортер и фотограф, которых она привела с собой в первую ночь на озере Комо. Оба казались растерянными. Должно быть, вид у Алисы стал не менее глупым.

— Что они-то здесь делают?

Данте смотрел мрачно.

— Привел их сюда в качестве свидетелей.

Алиса могла только открывать и закрывать, как рыба, рот. Так, онемев, она и стояла, когда Данте опустился перед ней на колени прямо в молочную лужу.

— Алиса, я был дураком. Глупым, слепым идиотом. Ушел от тебя, говоря себе, что не хочу тебя, не люблю…

Голова у нее кружилась.

— Ты была права. Сердце знает, чего хочет, а мое сердце хочет тебя. Нуждается в тебе. Любит тебя. Я едва выжил неделю, что тогда говорить обо всей жизни? Думать, что увижу тебя на каком-нибудь семейном празднике, но не смогу дотронуться до тебя, поговорить с тобой, — это сводит меня с ума. А уж когда я представил, что ты будешь с другим мужчиной… Пожалуйста, скажи, что еще не слишком поздно.

Слезы заливали ей лицо. Возможно, она слишком долго молчала, потому что лицо Данте становилось все жестче.

Он вдруг яростно вскочил.

— Я не позволю отослать меня обратно. Если ты действительно не хочешь меня видеть…

Алиса поспешно прикрыла ему ладошкой рот.

— Я пытаюсь сказать тебе, что еще не поздно.

При виде его буйной радости у нее ослабели колени. Подхватив ее, он поднял ее вверх. Аписа взяла его лицо обеими руками и покрыла поцелуями. Краем глаза она отметила какое-то движение рядом и обернулась: фотограф лихорадочно снимал, репортер строчил в блокноте.

Наклонившись, она прошептала Данте в ухо:

— Как думаешь, теперь они уйдут?

— Я только хотел, чтобы ты мне поверила, хотел доказать, что ты можешь мне доверять.

Алиса сквозь слезы улыбнулась и снова поцеловала его. Тогда он повернулся к журналистам.

— Ну ладно, ваша статья у вас в кармане. Для дальнейшего свидетелей мне не нужно.

Алисе не верилось, что Данте всенародно открыл свое сердце. Для нее.

Он уже собирался повернуть ключ в замке, когда Алиса вспомнила:

— А молоко-то для миссис Смит!

Данте округлил глаза, медленно опустил ее на землю.

— После того как мы сходим за молоком для миссис Смит, я смогу предложить тебе выйти за меня замуж?

Она счастливо кивнула.




КОНЕЦ




Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.